Тальбот Рид - Старшины Вильбайской школы

— И подумать только, что он попал в первую партию крикетистов! — подхватил Типпер.

— Он был полезен нам как игрок, — заметил Блумфильд. — Если бы не он, может быть мы и не выиграли бы партию.

— Я согласился бы лучше двадцать раз проиграть ее, чем выиграть с его помощью, — объявил Гем.

Таким образом, несчастный старшина, начинавший было подниматься во мнении товарищей, провалился, по-видимому, безвозвратно. Парретиты подписали ему приговор, а парретиты были законодателями в Вильбае.

Виндгам был «положительно не в своей тарелке», как говорили о нем парретиты; лучшим: доказательством тому было его отсутствие на практике крикетистов на другой день после вышеописанных событий. Блумфильд, который, по обыкновению, пришел взглянуть на игру «мартышек», заметил отсутствие Виндгама и вывел из этого свое заключение. До сих пор он не высказывал своих подозрений насчет Виндгама никому, кроме Ридделя. Хоть он и сердился на старшину за его скрытность, но сам невольно следовал его примеру: подозрения его были пока только догадкой, и какое-то смутное, но хорошее чувство не позволяло ему назвать имя подозреваемого. Но, увидев, что Виндгама нет в числе играющих, он, естественно, подумал: «Ясно, что это он. Уж недаром он нос повесил. Его что-то мучает, это видно, а что же, как не это? Ну, а если и не это, так, во всяком случае, с ним что-то неладное».

В последнем Блумфильд не ошибался: с Виндгамом было очень неладно. После своего вчерашнего свидания с Ридделем бедный мальчик считал себя окончательно погибшим. Его исключат, в этом нет сомнения… Что подумают о нем его родные? Мама, бедная, как огорчится… Нет, лучше уж не думать. Но не думать он не мог. Он сидел в классе, выходил вместе с другими в коридор во время перемен, даже разговаривал с товарищами, но делал все это, как во сне. В голове его вертелся один назойливый вопрос: «Неужели же ничего, ничего нельзя сделать? Неужели же меня исключат?» Идти к Ридделю он не смел: до тех пор, пока он был связан словом, данным им Сильку и Джильксу, объяснения со старшиной были бесполезны. Значит, оставалось покориться своей участи и ждать последствий жалобы Ридделя директору. В одну из таких минут отчаяния у Виндгама мелькнула одна мысль: что, если он пойдет к Сильку и Джильксу и упросит их освободить его от данного слова? Тогда все может исправиться. Он расскажет обо всем Ридделю и директору, и, может быть, директор его простит. Теперь все дело в том, чтобы уломать Силька и Джилькса. Шансы на это были очень слабы, но утопающий хватается за соломинку, и в первую же свободную минуту Виндгам отправился разыскивать своих прежних товарищей. Он начал с Джилькса. Джилькс был все-таки проще и добрее Силька, и Виндгам не так боялся его. Кроме того, после своей ссоры с Сильком Джилькс ходил, как в воду опущенный, и Виндгам, не отдавая себе в том отчета, видел в нем товарища по несчастью и чувствовал, что он поймет его скорее, чем Сильк.

Виндгам нашел Джилькса в его комнате за книгой, но Джилькс не читал: книга уже с полчаса была раскрыта на одной и той же странице. Должно быть, или книга была не занимательная, или читателя поглощали посторонние мысли.

Увидев Виндгама, Джилькс очень удивился. С того дня, как Виндгам так резко оборвал свое знакомство с ним и Сильком, он почти не видал его.

— Что тебе нужно? — спросил он мальчика не совсем вежливо.

— Я пришел сказать… то есть попросить тебя об одной вещи, — начал Виндгам, слегка запинаясь, но еще крепясь.

— Попросить? О чем это?

В голосе Джилькса слышалось неподдельное изумление. Виндгам начал понимать всю трудность своей задачи.

— Я в страшных тисках, Джилькс, — проговорил он дрожащим голосом.

Мальчик сделал отчаянное усилие, чтобы не расплакаться, и сказал:

— Видишь ли; вышла история из-за «Аквариума». Не понимаю, кто Ридделю об этом сказал, только он узнал, что я был в «Аквариуме».

— Ну, и на здоровье, — презрительно заметил Джилькс.

— Но ведь он хочет сказать об этом директору…

— Что?! А я думал, вы с ним друзья… Вот те и дружба!

— Мы друзья, — поспешил заступиться за своего друга Виндгам, — но он говорит, что обязан довести это до сведения директора, что это его долг.

— Еще бы! Он сумеет оправдать долгом всякую низость, я знаю, — заметил со злостью Джилькс.

Как ни тяжело отзывались на Виндгаме строгие понятия старшины о долге, он не мог не возмутиться словами Джилькса.