Тальбот Рид - Старшины Вильбайской школы

Несколько секунд победа колеблется между тремя соперниками, но наконец — о радость! — лондонец бесспорно начинает уставать.

— Смотрите! Смотрите! Наши сейчас догонят лондонца! — кричит Тельсон вне себя от восторга.

— Великолепно! Вильбай! Ура! Поравнялись!.. Виндгам впереди! Оба впереди! Молодцы наши!

Бег кончен. Виндгам достиг цели первым, за ним Блумфильд, а за Блумфильдом приезжий атлет, окончательно посрамленный. Что же после этого удивительного в том, что школа теряет голову? Веревка летит на землю, и вся толпа бросается к победителям. Тельсон забывает о своем закадычном друге Парсоне; Кьюзек теряет в толпе отца; все спешат поздравить героев дня, которых уже успели подхватить на плечи и несут с торжеством среди восторженных криков и аплодисментов.

Так кончились майские бега 18.. года, и не было в этот день ни одного мальчика во всей школе, чье сердце не билось бы гордой радостью за победу школы.

Вильбай недаром славился на весь околоток своим искусством во всех спортивных играх и насчитывал в списке своих питомцев множество отличных бегунов, гребцов и игроков в крикет. Но чтобы школа могла победить даже лондонского спортсмена, да еще два раза подряд, — этого ожидали разве только самые смелые, да и те были очень удивлены, когда ожидания их оправдались.

Быть может, лицом, которое события этого достопамятного дня взволновали менее всех, был сам герой дня. Виндгам — «старый старшина», как его теперь называли, потому что сегодняшний день был его последним школьным днем, — отличался большой скромностью и сдержанностью. Он ненавидел всякие чествования и потому тотчас же по окончании бега скрылся в свою комнату, где необыкновенно долго провозился с умыванием.

Толпа воспитанников долго ломилась в его дверь, требуя, чтобы он вышел принять их поздравления. Но он преспокойно продолжал заниматься своим туалетом. Тогда, видя, что здесь они ничего не добьются, школьники отправились чествовать Блумфильда, который, как было известно, относился к своим лаврам не столь равнодушно. Впрочем, и старшине не удалось вполне избегнуть предназначавшихся для него почестей. Он не мог не выйти к парадному обеду, всегда бывавшему в этот день в большом школьном зале. Когда же по окончании обеда директор, согласно обычаю, предложил тост за здоровье бывшего главного старшины школы, который, по его словам, был у них не только лучшим «классиком», но и первым во всех спортивных играх, то, право, можно было подумать, что старая крыша провалится от грома рукоплесканий. Виндгам охотно отказался бы от обязанности отвечать на речь директора, если бы это было в его власти. Но Вильбай скорее согласился бы пожертвовать целой неделей каникул, чем разойтись без речи в таком торжественном случае, как настоящий. Когда Виндгам встал, оглушительные крики «браво» долго не давали ему заговорить. Неизвестно, сколько времени простоял бы он таким образом, если бы классные старшины не прибегли к мерам строгости для водворения тишины.

Тогда Виндгам сказал следующее:

— Я очень благодарен нашему директору за ту доброту, с какою он отозвался обо мне. Конечно, все вы отлично знаете, что школа ничего не теряет с моим уходом. (Слышны крики: «Нет, нет, много теряет!») Для такой школы, как наша, один человек ничего не значит, и те, кто сказал «нет», сказали это, не подумав.

Тут аплодисменты совершенно заглушают голос оратора. Те, кто кричал «нет», чувствуют себя пристыженными.

— Годы, которые я провел здесь, будут всегда лучшими годами моей жизни, — продолжал Виндгам. — Я горжусь тем, что был вильбайским старшиной. Я не гордился бы этим, если бы не считал, что наша школа — очень хорошая школа. А хороша она, как мне кажется, потому, что вильбайцы всегда ставили интересы школы выше своих собственных. До тех пор, пока так будет продолжаться, школа будет стоять на прежней высоте. Благодарю вас, мистер Патрик, и вас, джентльмены!

Таковы были прощальные слова вильбайского старшины. На следующий день он уехал, и только гораздо позже вильбайцы поняли, как много потеряли они с его отъездом.

Почему они это поняли и как им пришлось не один раз припоминать прощальные слова своего главного старшины, будет рассказано в следующих главах настоящего повествования.