Оноре Бальзак - Отец Горио

— Кузина! — ответил Эжен.

— Что такое? — протянула виконтесса, окидывая студента вызывающим, леденящим взглядом.

Эжен понял это «что такое». За три часа он столько узнал, что был настороже.

— Сударыня, — поправился он, краснея. Он запнулся, потом продолжал: — Простите меня, я так нуждаюсь в покровительстве, что немножко родства мне не повредит.

Госпожа де Босеан улыбнулась, но невесело: она чувствовала уже нависшую над ней беду.

— Если бы вы знали положение моей семьи, — продолжал он, — вы согласились бы взять на себя роль одной из тех сказочных фей, которые находили удовольствие в том, чтобы устранять препятствия с пути своих крестников.

— Чем же я могу быть вам полезной, кузен? — спросила она, смеясь.

— Не знаю. Быть с вами в родстве, даже теряющемся во мраке прошлого, уже великое счастье. Вы смутили меня, я забыл, что хотел вам сказать. Кроме вас, у меня нет знакомых в Париже. Ах! Как я хотел бы посоветоваться с вами, попросить вас пригреть меня, как бедного ребенка, который желает уцепиться за вашу юбку и сумеет умереть за вас.

— Вы могли бы убить кого-нибудь за меня?

— Хоть двоих! — воскликнул Эжен.

— Дитя! Да, вы дитя, — сказала она, удерживая слезы. — Вы вот способны любить искренно!

— О! — воскликнул он, склоняя голову.

Ответ честолюбца пробудил в виконтессе живой интерес к нему. Южанин делал свой первый шахматный ход. Промежуток времени, отделявший голубой будуар госпожи де Ресто от розовой гостиной госпожи де Босеан, равнялся для него трем годам изучения кодекса Парижского права; об этом кодексе не принято говорить, хотя он составляет высшую общественную юриспруденцию; которая, будучи хорошо изучена и умело применена на практике, обеспечивает блестящую карьеру.

— А! Вспомнил, — сказал Эжен. — На вашем балу я обратил внимание на госпожу де Ресто и сегодня утром был у нее.

— Вероятно, вы очень помешали ей, — сказала госпожа де Босеан, улыбаясь.

— О, да! Я круглый невежда и вооружу против себя всех, если вы откажете мне в помощи. Мне кажется, что в Париже очень трудно встретить молодую, красивую, богатую, изящную женщину, которая не была бы занята, а мне нужна такая; она научила бы меня тому, что вы, женщины, умеете так хорошо объяснять: жизни. Я везде встречу какого-нибудь де Трайля. Вот я и приехал к вам просить помочь мне разгадать загадку и сказать, в чем состоит глупость, которую я там совершил. Я сказал о некоем папаше…

— Герцогиня де Ланжэ, — доложил Жак, прерывая студента на полуслове. Того передернуло от досады.

— Если вы хотите иметь успех, — шепнула виконтесса, — то прежде всего умейте сдерживаться.

— А! Здравствуйте, дорогая моя, — произнесла она, вставая и идя навстречу герцогине. Виконтесса так горячо, с такой сердечностью жала ей руки, точно перед ней была родная сестра; герцогиня отвечала самыми нежными ласками.

«Вот две близких подруги, — подумал Растимьяк. — Отныне я буду иметь двух покровительниц; у обеих этих женщин, должно быть, одинаковые привязанности, и герцогиня несомненно, примет во мне участие».

— Какой удачной мысли обязана я счастью видеть тебя, дорогая Антуанетта? — сказала госпожа де Босеан.

— Да я просто заметила, что господин д'Ахуда-Пинто входит к де Рошфидам, и подумала: значит, вы одни.

Госпожа де Босеан не закусила губы, не покраснела, взгляд ее не изменился, чело как будто прояснилось, в то время как герцогиня произносила эти роковые слова.

— Если бы я знала, что вы заняты, — продолжала герцогиня, поворачиваясь к Эжену.

— Господин Эжен де Растиньяк, один из моих кузенов, — сказала виконтесса. — Не знаете ли, как поживает генерал де Монриво? Сэризи говорил мне вчера, что его совсем не видно; был он у вас сегодня?

Ходили слухи, что герцогиня покинута господином де Монриво, в которого она была безумно влюблена. Вопрос этот задел ее за живое, и она ответила, вспыхнув:

— Вчера он был в Елисейском дворце.

— На дежурстве, — сказала госпожа де Босеан.

— Клара, вы знаете, конечно, — снова заговорила герцогиня, глядя на виконтессу с нескрываемым злорадством, — что завтра состоится оглашение о браке д'Ахуда-Пинто с мадемуазель де Рошфид?

Удар был слишком жесток; виконтесса побледнела и ответила, смеясь:

— Сплетня, забавляющая глупцов. С какой стати господину д'Ахуда связывать одну из знатнейших португальских фамилий с Рошфидами? Рошфиды вновь испеченные дворяне.

— Но Берта, говорят, принесет с собой двести тысяч годового дохода.