Полное собрание сочинений. Том 33

Въ заутреню тетушки, отслушавъ всенощную дома, не по ѣхали въ церковь; 11 11 Зач: и Валерьянъ остался. но Катюша по ѣхала съ Матреной Павловной и старой горничной — они повезли святить куличи. Валерьянъ остался было тоже дома; но когда онъ увидалъ, что Катюша у ѣхала, онъ тоже вдругъ р ѣшилъ, что по ѣдетъ. Марья Ивановна засуетилась.

— Зач ѣмъ ты не сказалъ, мы бы большія сани вел ѣли запречь.

— Да вы не безпокойтесь, тетушка. Теперь и на колесахъ и на саняхъ хуже. Вы не безпокойтесь, я съ Парфеномъ (кучеръ) устрою. Я верхомъ по ѣду.

Такъ Валерьянъ и сд ѣлалъ. Онъ прі ѣхалъ къ началу заутрени. Только-только онъ усп ѣлъ продраться впередъ къ амвону, какъ изъ алтаря вышелъ священникъ съ тройной св ѣчей и зап ѣлъ «Христосъ воскресе». Все было празднично, весело, но лучше всего была маленькая, гладко причесанная головка Катюши съ розовымъ бантикомъ. На ней было б ѣлое платьице и голубой поясъ. И Валерьяну все время было удивительно, какъ это вс ѣне понимаютъ, что она царица, что она лучше, важн ѣе вс ѣхъ. Она вид ѣла его, не оглядываясь на него. Онъ вид ѣлъ это, когда близко мимо нее проходилъ въ алтарь. Ему нечего было сказать ей, но онъ придумалъ и сказалъ, проходя мимо нея: «Тетушка сказала, что она будетъ разгавливаться посл ѣпоздней об ѣдни». Молодая кровь залила все милое лицо, и черные глазки, см ѣясь и радуясь, взглянули на Валерьяна.

— Слушаю-съ, — только сказала она.

Посл ѣранней об ѣдни и христосованія съ священникомъ началось взаимное христосованье. 12 12 Зачеркнуто: Катюша, получивъ свои завязанные въ салфетки куличи, что то еще увязывала съ Матреной Павловной, стоя у окна въ прид ѣ л ѣ . Валерьянъ шелъ въ своемъ мундир ѣ, постукивая новыми лаковыми сапогами по каменнымъ плитамъ, мимо. Онъ шелъ къ священнику на промежутокъ[?] между ранней и поздней. Народъ разступался передъ нимъ и кланялся. Онъ шелъ и чувствовалъ себя отъ безсонной ли ночи, отъ праздника ли, отъ любви ли къ Катюш ѣособенно возбужденнымъ и счастливымъ. Кто узнавалъ его, кто спрашивалъ: «кто это?» На выход ѣизъ церкви среди нищихъ, которымъ Валерьянъ раздалъ денегъ, онъ увидалъ Катюшу съ Матреной Павловной. Они стояли съ бока крыльца и что то увязывали. Солнце уж ѣвстало и ярко св ѣтило по лужамъ и сн ѣгу. Пестрый народъ прис ѣлъ на могилкахъ. Старикъ кондитеръ Марьи Ивановны остановилъ его, похристосовался, и его жена старушка, и дали ему яйцо. Тутъ же подошелъ молодой мужикъ, очевидно найдя, что лестно похристосоваться съ офицеромъ бариномъ.

— Христосъ воскресъ? — сказалъ онъ и, придвинувшись къ Валерьяну такъ, что сильно запахло сукномъ мужицкимъ и дегтемъ, три раза поц ѣловалъ Валерьяна въ самую середину губъ своими кр ѣпкими, св ѣжими губами. Въ ту самую минуту, какъ он ѣпоц ѣловался съ этимъ мужикомъ и бралъ отъ него темновыкрашенное яйцо, Валерьянъ взглянулъ на Катюшу и встр ѣтился съ ней глазами. Она опять покрасн ѣла и что то стала говорить Матрен ѣПавловн ѣ. «Да отчего же н ѣтъ?» — подумалъ Валерьянъ и направился къ ней.

— Христосъ воскресъ, Матрена Павловна? — сказалъ онъ.

— Воистин ѣ, — отв ѣчала Матрена Павловна, обтирая ротъ платочкомъ. — Чтожъ, все кончили?

Минутку онъ поколебался; потомъ самъ вспыхнулъ и въ туже минуту приблизился къ Катюш ѣ.

— Христосъ воскресъ, Катюша? — сказалъ онъ.

— Воистин ѣвоскресъ, — сказала она и, вытянувъ шею, подвинулась къ нему, блестя своими, какъ мокрая смородина, блестящими черными глазами.

Они поц ѣловались два раза, и она какъ будто не хот ѣла больше.

— Чтожъ? — сказалъ онъ.

Она вспыхнула и поц ѣловала 3-й разъ.

— Вы не пойдете къ священнику? — спросилъ Валерьянъ.

— Н ѣтъ, мы зд ѣсъ, Валерьянъ Николаевичъ, посидимъ, — сказала она, тяжело, радостно вздыхая и глядя ему прямо, прямо въ глаза своими кроткими д ѣвственными, любящими глазами.

Бываетъ въ сношеніяхъ съ любимымъ челов ѣкомъ одна минута, одно положеніе, въ которомъ особенно и лучше и дороже всего представляется этотъ челов ѣкъ. Такой минутой была эта для Валерьяна. Когда онъ вспоминалъ Катюшу, то изъ вс ѣхъ положеній, въ которыхъ онъ вид ѣлъ ее, эта минута застилала вс ѣдругія. Черная гладкая головка, б ѣлое платье съ складками, такъ д ѣвственно охватывающее ея стройный станъ, и эти н ѣжные глаза, и этотъ румянецъ, и на всемъ ея существ ѣдв ѣглавныя черты — чистоты, д ѣвственности и любви не только къ нему, но любви ко вс ѣмъ, къ людямъ, — любовь благоволенія.

Валерьянъ отстоялъ и позднюю об ѣдню и вернулся домой, какъ по ѣхалъ, одинъ верхомъ.