Толстой Л.Н. - Полное собрание сочинений. Том 81

4-й вопрос. Можно ли спастись в Исламе и что нужно для спасения?

Спасаться можно только от беды и опасности, а в жизни человеческой нет никакой беды и опасности. Жизнь дана людям на благо, и надо не спасаться от нее, а исполнять в ней волю бога. Воля же бога только в том, чтобы мы любили друг друга, и магометан, и христиан, и евреев, и буддиcтов, и таосистов, 2и др[угих] всех одинаково. А будем жить так, то и жизнь наша будет добро, и смерть не будет страшна нам. Не спасаться нам надо, а жить по-божьи и благодарить его за данную нам жизнь.

<���На> 5 вопрос советовать другим, как жить, [отвечать] не считаю себя в праве. Могу сказать только то, что в моей жизни дало мне спокойствие, уверенность и благо. Дало мне спокойствие, уверенность и благо признание того, что я не христианин, не русский, не дворянин, не член своего семейства, не Лев Николаевич Толстой, а работ[ник] божий, посланный в мир для исполнения в нем, в тот короткий срок жизни, который предназначен мне, дела пославшего меня. Дело же это и легкое и радостное одно: любить и делать по мере сил своих добро тем людям, с к[оторыми] сходишься. Думаю, что так же понимать жизнь можно и магометанину, и буддисту, и еврею, и всякому человеку, к какой бы он ни принадлежал вере.

Посылаю вам Избранные мысли Магом[ета], 3книжки Н[а] к[аждый] д[ень] и Кр[аткое] ев[ангелие] (детское), 4в которых] вы найдете подтверждение высказанны[х] в этом письме мыслей.

Печатается по копии, сверенной с черновиком-автографом, написанным на почтовой бумаге. Письмо датируется 5 января 1910 г., хотя в копии имеется написанная неизвестной рукой чернилами дата: «19 января 1910 г. ». Основанием даты 5 января 1910 г. служит: а) запись в Дневнике Толстого от 5 января 1910 г.: «Писал ответы Шмидту и магометанину из Самары» (см. т. 58, стр. 4); б) помета на конверте об ответе Толстого 5 января 1910 г.

Магомет Фатих Муртазин — самарский мулла, в письме из Самары от 1 января 1910 г. просил ответить на пять вопросов. Содержание первых четырех вопросов передано в ответах Толстого. Пятый вопрос формулирован Муртазином следующим образом: «Нет ли Вашего особого совета к нашему мусульманскому народу? »

1Алькоран, или коран — магометанская священная книга.

2Таосисты — последователи китайского мудреца Лао-Тзе.

3«Изречения Магомета, не вошедшие в коран. Избраны Л. Н. Толстым», изд. «Посредник», М. 1909.

4«Учение Христа, изложенное для детей», изд. «Посредник» М. 1909.

1910 г. Января 5. Я. П.

Григорий Васильевич,

На ваши вопросы я ответил, как умел, в книгах «На каждый день» в числах 2, 3, 4 и 29.

5 января 1910 года.

Ясная Поляна.

Печатается по копии, сверенной с черновиком-автографом. Дата определяется копией и подтверждается пометой на конверте.

Григорий Васильевич Филиппов из Петербурга в письме от 1 января 1910 г. просил Толстого разъяснить, есть ли бог и загробная жизнь.

1910 г. Января 5. Я. П.

Алексей Стефанович,

Цель жизни одна, и такая, которая всегда может быть доступна и которая дает человеку верное благо; цель эта в том, чтобы нравственно совершенствоваться, т. е. всё больше и больше исправлять себя от своих недостатков, учиться любить и уважать всех людей, а не ругать их подлецами и не завидовать тем, которые могут ходить в театры.

Посылаю книги: «Краткое евангелие» и «На каждый день».

5 января 1910 г.

Ясная Поляна.

Печатается по копии, сверенной с черновиком-автографом, написанным на конверте письма Швеца. Дата определяется копией и подтверждается пометой на конверте. Судя по той же помете, книги посланы 6 января 1910 г.

Алексей Стефанович Швец (1833—1914) из слободы Чернянка Курской губ. в письме от 1 января писал: «Тут не только в театр пойти, а даже книги негде взять почитать... Люди какие-то все подлецы. Если же не ответите, то я потеряю надежду на всех людей и буду знать, что вы только отвечаете богатым и знатным, а меня и подобных не считаете и за людей».

1910 г. Января 5. Я. П.

Где это Шмит нашел у меня выражение религиозной истины, скрывающееся в образных покровах и туманных понятиях? Сообщите ему прилагаемое изложение религиозных основ, в которых, полагаю, трудно найти какие-либо покровы и туманы. Прибавить к этому могу только то, что такие мои взгляды на религию мне не раз приходилось передавать не только неученым, но почти безграмотным людям, и взгляды эти бывали усваиваемы, так что усвоившими их с совершенной точностью передавались и другим, не только молодым, свободно мыслящим, но и старым людям из крестьян. Среди же нашего так называемого образованного, ученого сословия я, за редкими исключениями, всегда встречаю полное непонимание. Я говорю непонимание, а не несогласие потому, что при несогласии могли и должны бы быть возражения, но таковых никогда не бывало и не бывает, как никогда не бывает их и от церковников. Оно и не может быть иначе, так как непонимание образованных ученых происходит от той же причины, как и непонимание церковников — от слепой веры: у одних в церковь, у других в науку. Так что я должен сказать, совсем не ради красного словца, а потому, что это так есть, что не только ученость не нужна для того прозрачного, религиозного понимания, о котором говорит Шмидт, но напротив — ничто так не мешает здравому и трезвому религиозному пониманию, как именно то, что называется образованностью и ученостью. Оно и не может быть иначе, так как человек из народа — не говоря уже об условиях жизни более разумных, естественных, чем условия жизни «ученых», в которых они находятся — человек из народа, поняв раз навсегда ложь церковности и откинув ее, остается совершенно свободным, чистым, именно прозрачным для восприятия истины; человек же ученый, умственно развращенный уже гимназиями, университетами, академиями, большей частью, откинув ложную церковность, иногда же оставаясь верным ей, уж полон с детства внушенными ему догматами научной веры, несовместимой с религиозными истинами в их простом, рационалистическом изложении.