11Уплата процентов в Опекунский совет, где было заложено имение Никольское-Вяземское.
12Майору Федору Николаевичу Дохтурову остался должен Дмитрий Николаевич Толстой; заемное письмо было на 4500 руб. После смерти Д. Н. Толстого долг лег на его наследников — Л. Н. и С. Н. Толстых. В 1862 г. в Тульском губернском правлении возникло дело «об описи имения... Толстых... за иск майора Дохтурова» (см. «Красный архив» 1929, V (36), стр. 199—201). Поверенный Толстого Петр Евстратов Воробьев писал Толстому так: «Московская управа благочиния по делу г. Левицкого, т. е. Дохтурова сочла на известную сумму им долга процентов 1394 р. 73 к. и неустойки 133 рубля, сообщила об этом Тульскому губернскому правлению, а правление предписало Чернскому земскому суду оное с вас взыскав доставить, что исполнить предписано становому приставу» (по недатированному черновику письма, хранящемуся в ГТМ).
13«Беременность уже очень поздняя» (п. С. А.). Татьяна Львовна Толстая родилась 4 октября 1864 г.
1864 г. Июль — август.
Я выдумалъ самое умное для тебя. Оставайся тамъ; я здѣсь поужинаю и пріѣду на своихъ лошадяхъ за тобой, черезъ часъ, чтобы ѣхать прямо въ Ясную.
Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Впервые опубликовано в ПЖ, стр. 9. За неимением других данных датируется 1864 г. (июнь, июль, август), на основании примечания в первом издании, что эта записка, на ряду с тремя другими, должна быть отнесена «к лету 1864 г.».
1864 г. Июль — сентябрь.
Соня! Я здоровъ больше, чѣмъ въ Ясной, и ѣмъ, и сплю. — Здѣсь всѣ здоровы. Машенька 1сдѣлала глупость, не дождавшись моего отвѣта. Я пріѣду завтра. — Баба, которая принесетъ это письмо, нанята къ скотницѣ за 12 р[ублей] въ годъ и 2 п[уда] муки и 1/ 4крупъ.
Прощай. Не пишу больше, потому что думаю, что самъ буду прежде этой бабы.
Л. Толстой.
На четвертой странице: Ея Сіятельству Софьѣ Андревнѣ Толстой.
Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Впервые опубликовано по копии, сделанной С. А. Толстой, в ПЖ, стр. 7. Датируется на основании содержания письма, из которого явствует, что М. Н. Толстая уже в России, и отнесения первым изданием писем этой записки к 1864 г. Помета С. А. Толстой: «В апреле или мае» должна быть отвергнута.
1М. Н. Толстая. По письму А. Е. Берса С. А. и Л. Н. Толстым от 19 июня 1864 г., М. Н. Толстая, приехавшая из-за границы в последних числах июня, жила первое время в Москве.
1864 г. Ноября 23. Москва.
Тула
Графинѣ Толстой.
Поповъ 1Басовъ 2завтра пріѣдутъ править сказали запущено трудно опаснаго нѣтъ попробовать надо. Тотчасъ телеграфирую завтра.
Толстой.
Печатается по телеграфному бланку № 2342, хранящемуся в АТБ. Публикуется впервые. Подана в Москве 23 ноября в 1 час 56 мин. дня, получена в Туле в 3 часа 12 мин. дня в тот же день. Телеграмма послана С. А. Толстой в связи с предстоявшей операцией руки Толстого. 26 сентября по дороге в Телятинки Толстой упал с лошади и вывихнул себе плечо. Тульские доктора вправили ему руку, но неудачно, поэтому 21 ноября Толстой уехал в Москву для совета с врачами. Обстоятельства падения с лошади описаны в письме С. А. Толстой к Т. А. Кузминской от 1 октября 1864 г. и С. П. Арбузовым («Гр. Л. Н. Толстой». Воспоминания С. П. Арбузова. М. 1904, стр. 40 и сл.).
1Александр Петрович Попов (1816—1886), профессор хирургии Московского университета.
2Василий Александрович Басов (1812—1879) директор хирургической клиники Московского университета.
С. А. Толстая так ответила на эту телеграмму в своем письме от 23 ноября, писанном в 11 часов вечера: «Сейчас получила твою телеграмму, милый мой Лёва. Ужасно она меня встревожила, но я ждала всего дурного. Бедный, милый мой, что тебе приходится терпеть; пишу тебе, а у самой так сердце и замирает при мысли, что еще будет завтра, как то справят, перенесешь ли ты эту операцию довольно сносно. А хлороформ меня ужасно пугает. Не знаю, как я переживу эту ночь и завтрашний день. В голове и на душе бог знает что. Я-то тебе жалуюсь, вместо того, чтоб ободрять тебя. Да теперь, как получишь письмо, верно уж все будет кончено. А как кончено? Не могу себе вообразить без ужаса этой картины, которая уже была здесь. Хлороформ, и доктора, ломающие руку, и ты бледный, с страдальческим лицом. Господи! кабы всё это могло хорошо кончиться. Левочка милый, ради бога ничего от меня не скрывайте, я всё способна перенесть, но пишите мне чаще и подробнее. Подумай, что ведь если я буду здесь в неизвестности, что с тобой, мне будет очень грустно и страшно. Напишите, что скажут доктора о руке, скоро ли может стать на место, совершенно пройти: что нужно для того, чтоб не повредить, велят ли в лубки ее поставить. Всё, всё напишите. А главное, в каком ты нравственно состоянии был и есть. О нас ты не заботься, у нас всё хорошо. ..... Всё перечитываю твою телеграмму. Больше всего меня смущает слово: попробуем. Легко сказать. Стало быть, надежды мало. Посылаю тебе письмо Фета, — всё почитаешь — рассеешься» (не опубликовано).
Читать дальше