Толстой Л.Н. - Полное собрание сочинений. Том 84

Л. Т.

1«Об употреблении пожертвованных денег с 12-го апреля по 20-е июля». Напечатан в № 301 «Русских ведомостей» от 31 октября 1892 г.

2От 14 июля.

1892 г. Июля 24. Бегичевка.

Сейчас уезжает Капитон Алексеевич 1и сдает нам все счеты. Всё удивительно хорошо и акуратно. Чудесный человек — я ему очень благодарен. Сейчас же и получил твое письмо, в к[отором] ты пишешь о болезни Андрюши и Ванички. 2Андр[юше] лучше, надеюсь, что и Ваничке тоже. Ты пишешь, боясь, что я хочу вернуться и опять жить в Бегичевке; пожалуйста, не думай этого. Всё устроится без моего личного присутствия, особенно, если Пошу выпишем.

Остаюсь здесь только на несколько дней, — дня на 4, 5, может быть, и меньше, пока начну и хоть на-черно напишу отчет, для кот[орого] может понадобится справиться на месте. Кроме того, надо получить счеты. Посылаем завтра получить по объявлениям. К этому же врем[ени] может приехать Попов от Черткова за рукописью, кото[рую] думаю, что кончил. 3Остаются здесь одни девицы Антиповы, 4склад же поручил Раевским, пока еще дела мало.

Мы здоровы. Губа моя совсем прошла, и я бодр, а то был не в духе.

Нынче был у Философовых и Мордвинова по делу. По последнему письму твоему решу, когда именно поеду, и тотчас же телеграфирую. Нынче же уезжает Элен[а] Михайловна.

Прощай пока, милый друг, целую тебя и детей.

Л. Т.

На конверте: Московско-Курская жел. дор. Козловка-Засека. Графине Софье Андревне Толстой.

1К. А. Высоцкий.

2От 20 июля (ПСТ, стр. 532).

3«Царство божие внутри вас».

4Сестры Александра Александровна и Наталия Александровна Антиповы.

1892 г. Июля 26. Бегичевка.

Сейчас очистил всю свою запущенную кореспонденцию, 1и последнее, кажется, 12-е письмо пишу тебе, милый друг. Дело наше совсем ясно, не только обозначилось, но и устроилось. Теперь нам здесь больше нечего делать и во вторник, коли будем живы и здоровы, как теперь, приедем домой. Попов приехал вчера, и статью, я думаю, что кончил, он и Ал[ексей] Митр[офанович] переписывают ее. Приюты, кот[орые] нужны были, и при них кормление стариков и сирот, мы устроили почти везде, где нужно. (Осталась Андреевка, и туда поехал Ваня.) Всех сотрудников отпустили и все счеты их получили. Поше я нынче написал, прося его приезжать. До него же дело будут вести Раевские. Главная надежда на Эл[ену] П[авловну].

Два дня, к[оторые] мы остаемся еще — теперь 1-й час ночи с субботы на воскресенье, я посвящу на составление отчета в черне. (Таня не прислала мне имена — счет пожертвований русских, да это сделаем дома.) Кроме того, Маша нездорова, обычным нездоровьем, и получу завтра от вас письма, и может, и даже должна, приехать Пинская, от к[оторой] одной нет окончательного отчета.

Ездила ли ты, или едешь в Москву? Здоровы ли все? Посылаю письмо Бобринского об утонувшем матросе. 2Я думаю, что надо бы пожертвовать от нас 200 р. Как ты думаешь? Если да, то пошли по адресу. Целую тебя и детей. До свиданья.

Л. Т.

Письмо это не пошло нынче, воскресенье, и потом едва ли мы приедем во вторник. Когда поедем верно, — телеграфируем.

На конверте: Московско-Курская ж. д. Козловка-Засека. Графине Софье Андревне Толстой.

1Ни одного письма Толстого от 26 июля, кроме письма к С. А. Толстой, не сохранилось.

2Оно не сохранилось.

1892 г. Сентября 10. Бегичевка.

Всё у нас хорошо. К стыду своему я теперь не захватил сюда бумаг, к[оторые] нужны. Но это не помешает мне дописать отчет. За исключением цыфр, кот[орые] поправлю в Ясной — кончу здесь. Главное, знаю про столовые. Я нынче никуда не ходил, занимался дома. Завтра поеду в Андреевку, чтобы посмотреть на месте степень нужды. Впечатление Узловой 1было ужасно.

Самарины, и особенно он, были чрезвычайно милы. Здесь так все претерпелись к бедствию, что идет везде непрестанный пир во время чумы. У Нечаевых были имянины, на к[оторых] была Самарина, 2и обед с чудесами франц[узского] повара, за кот[орым] сидят 2½ часа. У Самариных роскошь, у Раевских тоже — охота, веселье. А народ мрет. А как рассказывал Поша, когда он спросил про смерть в Татищеве одного человека от холеры, то ему ответили: «Да что ж тут такого, у нас 2-й год мрет народ семьями и никто не заботится».

Не хочется осуждать и не осуждаю в душе, а больше жалею и боюсь. Контраст между роскошью роскошествующих и нищетой бедствующих всё увеличивается, и так продолжаться не может. Целую Машу, Андрюшу, Мишу, Сашу, Ваню. Поклоны всем. Пока прощай. Иду спать. Тетю Таню и ее народ [целуй?].