Владимир Тендряков - Повести

– Николай Егорович, – заговорил Василий, – плохо дело. Надо срочно отправлять парня в густоборовскую больницу на операцию. Фельдшерка побежала звонить хирургу.

Княжев сожалеюще причмокнул, но ничего не ответил.

Неизвестно почему, но Василию в эту минуту показалось, что он сказал не так, как хотелось, вяло, не горячо, его слова почти не задели Княжева, вызвали в нем лишь легкое сочувствие. И сам Княжев показался ему не тем, который плечо в плечо тащил по грязной дороге неуклюжие носилки. Он возвышался над столом, с выпирающей под гимнастеркой пухлой грудью, на лице что-то хозяйское, властное, недоступное.

– Николай Егорович, – еще нерешительней повторил Василий, – как-то надо отправить.

– Вот беда, как же это сделать?… Задачка… На фельдшерском пункте лошадь есть.

– Нельзя на лошади, растрясет, умрет по дороге.

– За-адачка.

Василий почувствовал неловкость не за себя, за Княжева. Тот хмурился, прятал глаза.

– Трактор дайте. Единственный выход, – решительно сказал за спиной Василия лейтенант.

– Трактор?… М-да-а… Трактор-то, ребятки, не транспортная машина, а рабочая. Никак не могу распоряжаться государственным добром не по назначению.

– Николай Егорович! – Василий почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо. – Человек же умирает! Но мне вам это рассказывать. Нужен трактор с прицепом. Ежели вы его не дадите, ведь умрет же…

– В том-то и дело, что ни объяснять мне, ни агитировать меня не надо. Я все сделал, что от меня лично зависело. – Княжев осторожно тронул пальцами засохшую ссадину на щеке. – Если б тракторы были мои собственные…

– Выходит: пусть человек умирает! Да как вам не стыдно, товарищ директор! – Лейтенант, бледнея, подался вперед.

Княжев покосился на него и усмехнулся:

– Ты, дорогой мой, вроде не так давно тем же голосом другую песню пел.

Лейтенант вспыхнул, сжал кулаки.

– Да, пел. Да, я был подлецом, эгоистом! Назовите как хотите. Плевать на это! Но дайте трактор. Вы не имеете права не дать. Слышите! Не имеете права!

– Вот именно – не имею права, – ответил директор. – Раз такой горячий разговор, то придется вам кой-чего показать…

Княжев выдвинул ящик стола, согнувшись, порылся в нем, вытащил бумагу, протянул:

– Читайте.

Василий взял бумагу, лейтенант, шумно дыша над ухом, тоже потянулся к ней .

«Во многих колхозах в зонах Утряховской и Густоборовской МТС наблюдается невыполнение плана по подъему паров. Тракторы на пахоте простаивают. Часто они используются не по назначению. Вместо того чтобы работать на полях, возят кирпич и лес. Напоминаем, что решением исполкома райсовета от 17 июня сего года всем директорам МТС категорически запрещается использовать тракторы как транспортные машины.

Председатель Густоборовского райисполкома

А. Зундышев».

– Вот как обстоит дело, дорогие друзья. Я в МТС не удельный князь, а всего-навсего директор. – Княжев забрал бумагу. – И, как директор, я обязан подчиняться распоряжениям вышестоящих организаций.

– Николай Егорович! – Василий вот-вот готов был расплакаться. – Трактор-то нужен не для кирпичей, не для лесу. Неужели думаете, что вас кто-то упрекнет, что вы дали трактор, чтобы спасти от смерти человека?

– Упрекнут, да еще как. Ты вот можешь поручиться, что этот трактор не сломается на такой чертовой дороге? Нет, не можешь. А трактор ждут, скажем, в колхозе «Передовик». Позвонят оттуда в райисполком или в райком, пожалуются – давай объяснения, оправдывайся.

– Ну и объясняйтесь, оправдывайтесь, неужели это в тягость, когда речь идет о спасении человеческой жизни? – заговорил снова лейтенант. Но Княжев пропустил его слова мимо ушей.

– Не могу рисковать. Сорву график работ. Оставлю колхоз без машины. Нет, друзья, за это по головке не гладят.

Сидевший молча мужчина с рыжими усами поднял голову, взглянул на Княжева из-под тяжелых надбровий, произнес:

– Мало ли мы, Николай Егорович, срываем график по пустякам? Всегда у нас так: прогораем на ворохах, выжимаем на крохах. Что уж, выкрутимся. Зато человек будет к месту доставлен.

Мягкое, без намека на скулы лицо Княжева с коршуньим носом побагровело, сипловатая фистула стала тоньше:

– Дерьмовый ты, Никита, бригадир. У тебя интересу к МТС нисколько не больше, чем у Настасьи-уборщицы. Потому и срываем планы, потому и работаем плохо, что добры без меры, встречному-поперечному угодить рады. Мало мне в прошлый раз накостыляли за то, что колхозу «Пятилетка» два трактора выделил на подвозку камней к плотине. Нашлись добрые люди, в райком нажаловались. Хватил горя. А все оттого, что отказать не мог.