Толстой Л.Н. - Полное собрание сочинений. Том 88

Душевную радость и утешение Толстой находил в самоотверженной литературной работе, в общении с простыми людьми и с теми членами семьи, которые понимали его убеждения, но главным образом с многочисленным кружком последователей и друзей, активно воспринявших нравственный принцип толстовского учения и так же, как он, утопически стремившихся воплотить его в собственной жизни и общественной деятельности. Существовало поставленное на широкую ногу книгоиздательство «Посредник», распространявшее в народе за минимальную плату художественно-религиозные сочинения Толстого, близкие по духу произведения других писателей и различную научно-популярную литературу. Вокруг этого предприятия группировались люди родственных с Толстым взглядов на жизнь и религию, пропагандировавшие догмы «толстовства» в России и за рубежом. «Душой» всех этих дел, основателем, фактическим руководителем, первым редактором и переводчиком «Посредника» был В. Г. Чертков, стоявший ближе всех к Толстому и пользовавшийся его безграничным доверием.

Имя Черткова в нашем сознании теперь трудно отделимо от имени Толстого в завершительную эпоху его жизни, от истории «толстовства» и от яснополянской драмы 1910 г. Но история жизни и личности В. Г. Черткова очень интересна также и сама по себе.

В. Г. Чертков — выходец из аристократической, привилегированной среды; семья Чертковых принадлежит к самой высшей в России знати, соединяя знатность по роду и крови с материальным богатством и высоким военно-служебным рангом. Чертковы — это свитские генералы и сановники, родственные связи которых лежали в самых высоких сферах, близких к императорскому двору. В. Г. Чертков начал свою жизнь как типичный представитель «золотой» аристократической молодежи: кастовое воспитание, светские успехи, служба в привилегированном гвардейском полку — все это открывало перед молодым Чертковым традиционный путь постепенного восхождения к высотам власти и богатства, путь, предопределенный также и его незаурядными индивидуальными качествами. Но в известный момент в душе удачливого и блестящего юноши под влиянием полуслучайных суровых впечатлений жизни и растущей духовной зрелости происходит решительный переворот. Черткову открываются зияющие противоречия действительности, паразитическое существование «общества» за счет вековечного рабства мужицких масс — весь антихристианский жизненный порядок, освященный официальной религией. Возникает кризис веры, мировоззрения, всего личного устройства жизни, сходный в своих основных чертах с тем, что переживает почти одновременно великий современник Черткова Лев Толстой. Блестящий офицер-конногвардеец, всеобщий любимец, яркий представитель петербургской молодой знати, Чертков, к изумлению всех, круто изменяет гладкое течение своей жизни. В разгар светских и служебных успехов, в преддверии блистательной придворной карьеры, обманув надежды всех, Чертков выходит в отставку, порывает аристократические связи и удаляется в родовое поместье Лизиновку, в глубине «мужицкой» России, в Воронежской губернии, где с присущим ему темпераментом и энергией отдается земской и филантропической деятельности. Так «кающийся» помещик стремится отдать крестьянам хоть часть награбленного у них веками.

Одновременно Чертков, которому, как и Толстому, с ранних пор было свойственно умение сосредоточиваться на внутренней, самоаналитической умственной работе, вырабатывает новое религиозно-нравственное миропонимание с основными принципами, близко стоящими к «непротивлению» и «самосовершенствованию» «толстовства». Эта общность нравственной устремленности не могла не быть замечена окружающими, и один из знакомых Черткова и Толстого, юрист Н. В. Давыдов, постарался свести этих двух столь непохожих, но, однако, так похоже думающих людей. В октябре 1883 г. в Москве, в Хамовниках, произошло их первое знакомство, и с этих пор до последних дней жизни писателя Чертков — один из наиболее близких к нему людей.

Для Толстого, страдавшего от духовного одиночества, было большой радостью знакомство с Чертковым, который так хорошо его понимал, был столь родственен ему по духу и в то же время полностью самобытен в своих внутренних поисках, никогда не становясь слепым «прозелитом» нового властителя умов (этого Толстой особенно не терпел). Чертков со своей стороны не мог не чувствовать себя счастливым, встретив в великом человеке сочувствие и поддержку своим моральным исканиям, и вскоре характерный для XIX столетия русский «кающийся барин» становится убежденным «толстовцем», посвятившим свою жизнь, все свои интересы и планы пропаганде и ревностному исполнению толстовской проповеди.