Теодор Мюгге - Пираты, каперы, корсары

— Когда волк хочет слопать овечку, он подбрасывает овчарке косточку, — пробормотала Мэри сквозь зубы. — Ловкач Уиллби отлично сумел воспользоваться твоим опытом.

— А знаешь ли ты, глупая девочка, — продолжал Бловерпул приглушенным голосом, — что Уиллби — человек, состояние которого оценивается в тридцать, да нет, что там, поднимай выше — в добрых сорок тысяч фунтов? Знаешь ли ты, что он может постучаться в любые двери в Уайтхевене, в дома, где заседают самые крупные воротилы, и его примут с распростертыми объятиями?

— Да, это он может, — прошептала Молли.

— И такой человек отвергает богатых, нарядных дам, которые глаз с него не спускают, и приходит к нам, Молли. Это ли не честь? Это ли не счастье? И ты не хочешь доставить своему отцу радость увидеть тебя там, внизу, в большом красивом доме, увидеть, как все удивятся, в какую ярость придут, узнав, что дочка старого Бловерпула их обскакала? Молли, дитя мое, неужели ты не хочешь этого?

Снаружи в дверь ударили тяжелым чугунным висячим молотком.

— Это он, — воскликнул старик, — это Уиллби! Смотри же, будь благоразумной!

— Господи, сжалься надо мной! — взмолилась бедная девушка, бросив безутешный взгляд на покрытое грозными черными тучами небо.

Вдруг она громко вскрикнула: через окно на нее смотрел какой-то ужасный человек. Взъерошенные волосы, багровая, дикая, свирепая рожа с большими сверкающими глазами. Еще миг — и все исчезло.

— Ты что, с ума сошла? — гневно крикнул Бловерпул. — Надо же быть разумной. Это Уиллби.

Дверь растворилась и в комнату вошел мужчина, сопровождаемый впустившей его служанкой.

— Добрый вечер, мистер Уиллби, — радостно воскликнул Бловерпул, но тут же растерянно умолк, увидев перед собой чужака, нисколько не похожего на столь желанного будущего зятя.

На незнакомце был длинный, толстый плащ морского покроя, плотно окутавший его стройное, гибкое тело. Походка у него была легкая, грудь широкая и крутая, на широких плечах — гордо поднятая голова. В лице его с четкими, правильными чертами удивительным образом сочетались мягкость и отчаянная дерзость. Он снял шляпу, и каштановые, густые, вьющиеся волосы, не заплетенные вопреки моде и морским обычаям в косичку, упали на лоб, почти скрыв плутовски поблескивающие глаза. Обворожительная улыбка скользнула по его губам. Этот прекрасный юноша вполне мог бы сойти за переодетую даму, когда бы не свидетельствующий против такого предположения сильный, низкий голос.

— Извините, сударь, — сказал он, — если утомленный путник вам в тягость. Я проходил мимо, увидел свет, увидел через окно вас в кресле. Я здесь чужой, надвигается ночь и буря, вот я и решил постучаться в вашу дверь, чтобы вы показали мне правильный путь в Уайтхевен.

— До него не более получаса, — сказал Бловерпул, — но дорога тяжелая. Вы устали, присядьте, и если вы не очень торопитесь, то, надеюсь, здесь скоро будет один человек, который проводит вас до самого города.

Чужак поблагодарил, снял плащ и остался в застегнутом на множество пуговиц синем морском сюртуке, на каждом плече которого было вышито по серебряному якорю.

Молли испытующе посмотрела на него. “Неужели это то самое лицо, что показалось мне за окном столь ужасным?” — подумала она и улыбнулась, возблагодарив бога за то, что это не Уиллби, а совсем другой человек.

Молодой незнакомец непринужденно расположился меж тем в большом кресле. Из бокового кармана сюртука он достал сигары в изящной, плетеной из соломы коробочке, какие производят в испанских колониях Вест-Индии. Затем он высек огонь с помощью кресала и трута в серебряной трубочке, не забыв предложить закурить и хозяину. Однако тот отказался и сидел теперь, задумчиво разглядывая свежее лицо гостя, которое, как ему казалось, он определенно уже где-то видел раньше.

— Вы ошибаетесь, — возразил незнакомец, — я никогда не бывал в этих местах.

— Но ведь вы же шотландец, сударь?

— Как вы это определили? — живо отозвался тот.

— Я услышал это по вашему говору, — сказал Бловерпул самодовольно. — Шотландца узнаешь в любом углу Земли. Добро пожаловать, земляк! Мэри, тащи скорее все, что у тебя есть для нас вкусного. Сам-то я уже пятнадцать лет скитаюсь по английским землям и, должен сказать, мне здесь нравится. Это — страна свободы!

— Страна рабства! — твердо сказал незнакомец.