Арнольд Беннет - Отголоски войны

Судья улыбнулся.

— Значитъ, капитанъ собирался въ Барбадосъ искать кладъ? А онъ разсказывалъ вамъ, что онъ дѣлалъ въ эти четыре года?

— Онъ былъ капитаномъ на другомъ суднѣ.

— На какомъ?

— Не знаю. Онъ плавалъ въ русскихъ водахъ, сэръ.

— Когда же вы должны были отправиться въ Барбадосъ?

— Очень скоро, соръ. Капитанъ только долженъ былъ сговориться съ судовладѣльцами. У нихъ о чемъ-то вышелъ споръ. О чемъ они спорили — не знаю. Я этихъ дѣлъ не понимаю. А потомъ онъ заболѣлъ, сэръ.

— Когда вы его видѣли въ послѣдній разъ?

— Во вторникъ, судья. Во вторникъ днемъ. Въ два часа, сэръ.

— Ему было тогда лучше?

— Да, сэръ. Гораздо лучше. Онъ былъ совсѣмъ веселый.

— Что онъ сказалъ вамъ, когда вы его видѣли въ послѣдній разъ?

— Онъ сказалъ: «Мы скоро поѣдемъ». Онъ сказалъ, что закажетъ каюты на слѣдующей недѣлѣ, сэръ.

— Вы не энаете, у капитана были друзья?

— У него былъ одинъ другъ — Коко, сэръ.

— А другихъ не было?

— Нѣтъ, сэръ.

— И никакихъ родныхъ?

Негръ не сразу отвѣтилъ.

— Да, сэръ, — сказалъ онъ наконецъ. — У него были родные.

— Кто же?

— У него былъ братъ, сэръ. Три недѣли тому назадъ я былъ съ нимъ у его брата въ «Обелискъ-Отелѣ», на Ватерло-Родѣ. Я все это разсказывалъ вчера господамъ полицейскимъ. Дѣло было такъ, сэръ: въ среду утромъ я зашелъ провѣдать капитана — и вдругъ вижу его мертвое тѣло. Я зарыдалъ, сэръ… Тогда полицейскій сталъ предлагать мнѣ дерзкіе вопросы; очень грубый онъ господинъ, этотъ полицейскій, сэръ.

— Хорошо, хорошо. Разскажите про брата. Вы говорите, что капитанъ былъ у него въ «Обелискъ-Отелѣ». Что же произошло между ними?

— Не спрашивайте меня, судья. Я не знаю. Я только слышалъ, что капитанъ очень сердито говорилъ съ своимъ братомъ.

— А послѣ того вы видѣли его брата?

— Нѣтъ, сэръ.

— Были у капитана еще другіе родные?

— Да, сэръ. У капитана была дочь. Но капитанъ уже давно сказалъ мнѣ, что не хочетъ ничего о ней знать. Это потому, что она пошла на сцену. Вѣтреная дѣвчонка, сэръ. Капитанъ былъ очень сердитъ, когда я разъ шелъ съ нимъ по Кингсуэ и онъ показалъ мнѣ ея портретъ на афишѣ.

— А! Какъ ея имя?

— Какъ она названа была на портретѣ?

— Да.

— Джиральда, сэръ.

Когда онъ произнесъ имя знаменитой актрисы, въ публикѣ произошло замѣтное волненіе;- только судья, полицейскій и м-ръ Варко, присутствіе котораго Филиппъ замѣтилъ только въ эту минуту, сохранили невозмутимое выраженіе лица. За часъ до того у стола репортеровъ сидѣлъ только одинъ молодой человѣкъ — теперь тамъ сидѣло уже три репортера. Наступило молчаніе и слышно было только шипѣніе газа.

— Можете вы объяснить чѣмъ-нибудь убійство капитана? — спросилъ судья, понизивъ голосъ.

— Нѣтъ, судья, не могу, — слезливо проговорилъ негръ.

Судья посмотрѣлъ на присяжныхъ.

— Что вы знаете еще о кладѣ? — спросилъ старшина присяжныхъ.

— Не спрашивайте меня! Не спрашивайте Коко! — молилъ негръ. — Капитанъ мнѣ ничего не говорилъ.

Старшина придумалъ наконецъ важный вопросъ.

— Что вы дѣлали во вторникъ ночью? — спросилъ онъ.

— Вы не обязаны отвѣтить на этотъ вопросъ, если не желаете, — быстро сказалъ судья.

— Я могу отвѣтить, судья, — сказалъ Коко, отирая глаза. — Я спалъ, какъ сплю каждую ночь. Я далъ мой адресъ полицейскому, сэръ.

М-ръ Варко подошелъ на цыпочкахъ къ судьѣ и прошепталъ ему что-то на ухо.

— Засѣданіе прерывается. Продолженіе завтра, въ половинѣ одиннадцатаго, — сказалъ судья, взглянувъ на часы.

Филиппъ почувствовалъ, въ своему собственному удивленію, что слѣдствіе его сильно взволновало. Образъ убитаго капитана все время стоялъ у него передъ глазами. Неожиданно раскрытое имя Джиральды тоже произвело на него сильное впечатлѣніе. Онъ думалъ о томъ, какъ гончія собаки правосудія, пока еще ничего не открывшія, набросятся на открывшіеся слѣды и въ концѣ концовъ выловятъ своимъ острымъ чутьемъ убійцу шести милліоновъ людей и предадутъ его неминуемой его судьбѣ. Немыслимо, чтобы убійца могъ ускользнуть. Онъ вѣдь существуетъ въ эту минуту. Гдѣ-нибудь, по всей вѣроятности въ самомъ Лондонѣ, онъ живетъ, дышитъ и ѣстъ и будетъ стараться заснуть ночью.

Филиппъ почти обѣщалъ сэру Антони пообѣдать съ никъ, но ему хотѣлось остаться одному. Онъ скромно пообѣдалъ на Юстонъ-Родѣ, и прошло много часовъ, прежде чѣмъ онъ рѣшился вернуться въ Угловый Домъ. Болѣзнь м-ссъ Оппотэри не позволила ей освободить ея комнату, и первую ночь послѣ убійства капитана Филиппъ провелъ въ квартирѣ сэра Антони. А теперь освободилась именно комната капитана. Полиція окончила осмотръ, и м-ръ Гильгэ предложилъ ее — съ извиненіями — Филиппу. Послѣ нѣкотораго колебанія, Филиппъ согласился взять ее.