Джером Джером - Мечты

Одного только критику никогда не приходитъ въ голову, а именно, что раскритиковываемый имъ писатель или художникъ скорѣе сталъ бы плевать въ потолокъ, чѣмъ чистить сапоги или таскать кирпичи.

Помню, какъ я, будучи еще мальчикомъ, сижу, бывало, о смирнехонько за книгою подъ заманчивымъ заглавіемъ «Логовище морского разбойника», и вдругъ кто-то изъ старшихъ, заглянувъ черезъ мое плечо въ книгу, говоритъ:

— Ну, зачѣмъ ты зря тратишь время надъ такой ерундой. Шелъ бы лучше дѣлать что-нибудь полезное.

И отниметъ у меня книгу.

Я иду дѣлать что-нибудь «полезное» и часа черезъ два-три возвращаюсь въ такомъ видѣ, точно сбѣжалъ съ поля сраженія. За этотъ промежутокъ времени я облазилъ всѣ сосѣдніе заборы и крыши, пока, наконецъ, самъ не зная какъ, не очутился на стеклянной крышѣ оранжереи мистера Бетса; проломилъ тамъ одно изъ стеколъ и свалился внизъ прямо на группу огромныхъ колючихъ кактусовъ, въ которыхъ весь исцарапался въ кровь и разодралъ всю одежду; кромѣ того, получилъ хорошую порцію шлепанцевъ отъ самого мистера Бретса за причиненный ему убытокъ и безпорядокъ. Не лучше ли было бы оставить меня съ моимъ «пиратомъ»?

Выслушавъ убійственное сужденіе критиковъ о своихъ картинахъ, всѣ живописцы страны моего соннаго видѣнія забросили краски, кисти и палитру, пріобрѣли тачки и стали возить въ нихъ кирпичи на стройки.

Какъ видите, страна, въ которую я перенесся во снѣ, рѣзко отличалась отъ нашего реальнаго міра, гдѣ все такъ обыденно и пошло и гдѣ люди очень мало обращаютъ вниманія на болтовню господъ критиковъ; въ той же странѣ критиковъ брали всерьезъ и съ добросовѣстной точностью руководствовались ихъ мнѣніями и указаніями.

Съ появившимися было въ той странѣ поэтами и скульпторами расправа со стороны критиковъ была еще короче. Имъ прямо высказали то мудрое мнѣніе, что разъ существуетъ Геморъ, то никто никакихъ другихъ риѳмоплетеній читать не будетъ, и если имѣется налицо Венера Медицейская, то не зачѣмъ тратить столько времени надъ «выдѣлкою» другихъ фигуръ: все равно никто не будетъ восхищаться ими.

Не помню, чѣмъ критики посовѣтовали заняться поэтамъ и скульпторамъ; но, если я не ошибаюсь, эти люди оказались совершенно-неспособными даже чистить сапоги и таскать кирпичъ.

Немножко дольше продержались въ этой странѣ музыканты, но и отъ нихъ публика въ концѣ-концовъ отвернулась, слыша все одни и тѣ же язвительныя замѣчанія критиковъ насчетъ того, что разъ эти скрипачи, піанисты и флейтисты не въ состояніи придумать ни одной новой ноты и умѣютъ воспроизводить только новыя сочетанія старыхъ, то имъ лучше мести улицы, чѣмъ зря тратить драгоцѣнное время на никому не нужныя потуги ихъ бездарности.

Одинъ изъ тамошнихъ людей былъ настолько безуменъ, что написалъ театральную пьесу, результатомъ чего явилась его преждевременная смерть, судя по тому, что когда я освѣдомился о постигшей его судьбѣ, меня повели на кладбище и молча указали на могилу съ его именемъ.

Потомъ когда не осталось больше смѣльчаковъ которыхъ можно было бы критиковать за ихъ артистическіе порывы, публика пожалѣла своихъ критиковъ, лишенныхъ возможности продолжать ихъ полезную дѣятельность, и многіе изъ нея стали говорить:

— Не попросить ли намъ нашихъ мудрыхъ критиковъ покритиковать теперь насъ самихъ? Навѣрное, это принесетъ намъ большую пользу. Вѣдь заставили же они всѣхъ тѣхъ прежнихъ вѣтрогоновъ взяться за дѣло, a не тратить зря дорогое время. Пусть поучатъ теперь они и насъ уму-разуму.

Когда критики узнали о желаніи публики самой воспользоваться уроками ихъ мудрости, то, разумѣется, съ большою охотою принялись за дѣло переустройства не только всего общества, но и самого міра. И нужно отдать справедливость господамъ критикамъ: народъ они не лѣнивый; готовы критиковать восемнадцать часовъ въ сутки, лишь бы было что. Впрочемъ, они не прочь и придумать поводъ къ критикѣ. Я увѣренъ, что они и въ загробномъ мірѣ раскритикуютъ все въ пухъ и прахъ, и старику Плутону не мало будетъ возни съ ними.

Получивъ полную свободу въ странѣ моего соннаго видѣнія, критики развернули свой талантъ уже, какъ говорится вовсю. Когда кто-нибудь выстроитъ себѣ домъ, или y кого-нибудь курица снесетъ яйцо, сейчасъ же бѣжали къ критику и спрашивали его мнѣнія насчетъ дома и яйца. Обозрѣвъ съ важнымъ видомъ данный предметъ, критикъ пренебрежительно цѣдилъ сквозь зубы, что y современныхъ строителей нѣтъ ни малѣйшей оригинальности, и что всѣ ихъ произведенія являются лишь повтореніями старыхъ образцовъ: фундаменты дѣлаютъ попрежнему внизу, a крыши — наверху; двери и окна также не отличаются новизною ни по мѣсту своего нахожденія ни по цѣли своего устройства, — словомъ, ни на грошъ оригинальности. Яйца онъ, критикъ, разумѣется тоже не могъ похвалить, и высказывалъ изумленіе по поводу того, что куры въ теченіе тысячелѣтій своего существованія на землѣ все еще не могли додуматься придавать своимъ яйцамъ новыя формы и окраски и, вмѣстѣ съ тѣмъ, хотя нѣсколько, поразнообразить содержимое яицъ.