Джон Стейнбек - Благостный четверг

Последовавшая за сим ария Мака была, вероятно, вершиной его вымогательского искусства. Началась она с долгого, ненавязчивого вступления, – лишь к концу его стал прощупываться лейтмотив. Исподволь в мелодию вплетались чувствительные нотки; вот уже заслышалась тема печальной необходимости. Драма нарастала. Мак умело управлял голосом, добиваясь проникновенности; голос пока что не дрожал, но уже прорывалась затаенная страсть. Слушая себя. Мак приходил в восторг: сам бы не устоял перед таким исполнением! Но почему же тогда Док не отрывает глаз от тускло освещенного аквариума? Он, правда, поздоровался, когда Мак вошел, но затем не молвил ни слова. Что делать? Сам немного пугаясь своей смелости, Мак перешел на глас ангельский, потом на глас скорбный и, наконец, вознес хвалу дающему! Вышло так чувствительно, что у самого слезы навернулись на глаза.

А Док даже головы не повернул.

Мак стоял как оплеванный. Это ужасно – выложиться до конца и не встретишь отклика. Что теперь делать? Мак громко позвал:

– Док!

– А-а, Мак. Привет.

– Ты что, занемог?

– Да, то есть нет. Тебе что, денег? Сколько?

– Два доллара.

Даже не взглянув на Мака, Док полез в карман за бумажником. Выходит, Мак играл вхолостую! Можно было попросить прямо с порога! Мака охватил гнев, он даже подумал, не отказаться ли гордо от денег, но, как всегда, его выручил здравый смысл. Так он и стоял, мял в руке долларовые бумажки.

– Что с тобой, Док? – спросил он наконец.

Док медленно повернулся на стуле.

– Вот ведь задача, – сказал он. – Какой им нужен свет? Освещение-это всегда проблема, а здесь особенно…

– Какое освещение?

– Мы с самого начала сталкиваемся с двумя очевидными проблемами, продолжал рассуждать Док. – Во-первых, они плохо переносят жару; во-вторых, они в известной мере подвержены светобоязни. Ума не приложу, как осветить аквариум, чтобы вода не нагревалась. И смогут ли они приспособиться к постоянному свету, пропадет ли у них светобоязнь?

– Конечно, – смятенно сказал Мак.

– Э-э, не торопись, – сказал Док. – Ведь самый процесс акклиматизации, пусть он их не убил, мог все же изменить их нормальные реакции. Вообще-то реакции животных, близкие к эмоциям, квалифицировать трудно… И вот встает вопрос, могу ли я, поместив их в аномальные условия, ожидать нормальных реакций?

Мак замотал головой.

– С помощью вскрытия не проникнешь в механизм эмоций, – продолжал Док. – Если бы какие-нибудь другие разумные существа нашли тело человека и вскрыли, они бы ничего не узнали о наших чувствах и мыслях… Так вот, сдается мне, что ярость осьминогов, или состояние, напоминающее ее внешне, – это аномалия. Допустим, я наблюдаю ее в условиях аквариума. Но происходит ли нечто подобное на морском дне? Вдруг данный феномен ограничен условиями аквариума? Нет, нельзя из этого исходить, иначе вся моя теория рухнет!

– Док! – вскричал Мак. – Посмотри на меня! Это же я, Мак!

– А-а, Мак. Привет. Я забыл, сколько тебе надо?

– Да ты мне уже дал! – сказал Мак – и тут же понял, что сглупил.

– Вопрос упирается в оборудование, – сказал Док. – Мое – никуда не годится. Вот ведь чертовщина!

– Док, может, нам взять бутылочку «Старой тенисовки»?

– Пожалуй… – сказал Док.

– Да ты не волнуйся, я ставлю, – сказал Мак. – У меня как раз два беспризорных доллара.

– Чертовы деньги! Где нам с тобой раздобыть денег, Мак?

– Я ж говорю: я ставлю!

– Первым делом мне нужен современный бинокулярный микроскоп. И еще – хорошая подсветка для аквариума. Какой же им дать свет? Может, пустить направленный луч из другого угла комнаты? Может, за это время изобрели какую-нибудь новую подсветку? Придется заняться этим вплотную.

– Пойдем, Док…

Сначала Док купил одну бутылку «Старой тенисовки», потом послал Мака еще за одной. Друзья сидели рядышком, поставив локти на тумбу, и смотрели в аквариум. Виски становилось все меньше, поэтому Мак наливал совсем помалу, разбавлял водой.

– У меня есть дядя, – сказал Мак. – У него глаза – точь-в-точь как у них. Зато денег – куры не клюют. Интересно, отчего у богачей такой взгляд – студеный, неприветливый?

– Для самозащиты! – объяснил Док. – Чтобы родственники не слопали.

– Слушай, Док, – выпалил вдруг Мак. – Мы все переживаем. Тебя совсем не узнать. Нет в тебе прежнего веселья, ходишь как потерянный.

– Наверное, у меня переориентация…

– Тебе, конечно, виднее, – сказал Мак, – только есть мнение, что тебе нужна баба для встряски. Я знаю одного парня, он с женой не живет. Как станет ему белый свет не мил, возвращается домой. А на другой день уже думает: господи, как же было без жены хорошо. И уходит из дома в хорошем настроении.