Джон Стейнбек - Заблудившийся автобус

– Эти люди еще не встали? – спросил он.

– Нет, но зашебуршились. Кто-то из них извел всю горячую воду. На закусочную ни капли не осталось.

– Это, наверно, Милдред, – предположил Прыщ.

– А?

– Девушка. Наверно, в ванне купалась.

Алиса посмотрела на него в упор.

– Занимайся своими калориями да фантазию свою не особенно распускай.

– А что я такого сказал? Э, тут муха в пироге.

Алиса оцепенела.

– Вчера у тебя в супе была муха. Ты их что, в кармане носишь?

– Нет, правда. Еще трепыхается.

Алиса подошла.

– Убей ее! – закричала она. – Раздави! Выпустить хочешь? – Она схватила за стойкой вилку и раздавила муху вместе с крошками, а потом скинула все в урну.

– А мой пирог? – спросил Прыщ.

– Получишь другой кусок. Не понимаю, почему у тебя всегда мухи. Больше ни у кого.

– Везет, наверно, – вполголоса сказал Прыщ.

– Что?

– Я сказал просто…

– Я слышала, что ты сказал. – Она не выспалась и была раздражена. – Будешь язык распускать – вылетишь отсюда пулей. Будь ты механик-размеханик. По мне, ты просто сопляк. Прыщавый сопляк.

Прыщ сник. Чем больше она распалялась, тем ниже он опускал голову. Он не знал, что сейчас она вымещает на нем самые разные неудовольствия.

– Чего я такого сказал? – оправдывался он. – Пошутить уже нельзя.

Алиса достигла того накала, когда оставалось либо впасть в безудержную истерическую ярость, от которой темнело в глазах и у нее самой, и у всех окружающих, либо поскорее уняться, потому что она уже чувствовала, как у нее распирает горло и грудь. Алиса быстро оценила положение. Оно было напряженным. Автобус должен выехать. Хуан тоже не выспался. Люди, ночевавшие в их постелях, услышат крик и выйдут, и Хуан может ее ударить. Один раз он ударил. Не сильно, но точно и так резко, что она испугалась, не убил ли он ее. А потом, этот черный страх, всегда маячивший на краю сознания, – что он ее бросит. Других он бросал. Скольких – она не знала, он никогда не рассказывал, но такой интересный мужчина не мог не бросать женщин. Все это пронеслось в долю секунды. Алиса решила не впадать в ярость. Она придавила то, что поднималось в груди. Рассеянно отрезала от пирога чересчур большой кусок, положила на блюдце и, пройдя вдоль стойки, поставила перед Прыщом.

– Все нервничают, – сказала она.

Прыщ поднял взгляд от своих ногтей. Теперь он увидел, как въедаются исподволь в ее шею морщинки, как припухли нижние веки. Он увидел, что кожа на руках уже не тугая, как у девушек. Он ее очень пожалел. Как ни обделен был Прыщ красотой, он думал, что единственное, чем стоит обладать в жизни, – это молодость, и кто потерял молодость, тот, можно считать, умер. Сегодня утром он одержал большую победу и теперь, видя слабость и нерешительность в Алисе, стал добиваться второй.

– Мистер Чикой говорит, что больше не будет звать меня Прыщом, – сказал он.

– Почему не будет?

– Ну, я его попросил. Меня зовут Эдвард. А в школе меня звали Китом, потому что моя фамилия Карсон.

– Хуан зовет тебя Китом?

– Ага.

Алиса плохо понимала, о чем идет речь, а сзади, в спальне, слышалось движение, шаги по голым половицам, иногда – тихий разговор. Сейчас, когда чужие напомнили о себе, Прыщ стал ей ближе – все-таки он был не совсем чужой.

– Ладно, посмотрим, – сказала она.

Свет солнца бил в окна фасада и дверь и пятью яркими пятнами лежал на стене, высвечивая коробки с хлопьями и пирамиды апельсинов за стойкой. Но вот пять ярких квадратов потускнели и потухли. Прогремел гром, и вдруг хлынул ливень. Он застучал по крыше.

Прыщ подошел к двери и выглянул. За пеленой дождя местность исчезла, и на цементной дорожке вскакивали фонтанчики. Мокрый свет отливал сталью. Прыщ увидел, что Хуан спрятался в автобусе. Задние колеса все еще медленно крутились. Потом Хуан спрыгнул на землю и бросился к закусочной. Прыщ распахнул перед ним дверь, и он влетел в комнату: даже от короткой перебежки комбинезон намок, а туфли хлюпали.

– Господи боже, – сказал он, – вот это ливень!

Серая стена дождя заслонила холмы, а свет цедила темный, металлический. Головки люпинов поникли под тяжестью влаги. Сбитые лепестки маков лежали на земле, как золотые монеты. И без того промокшая земля уже не впитывала воду, и по уклонам сразу побежали ручейки. Ливень хлестал по крыше закусочной на Мятежном углу.

Хуан Чикой сидел за столиком у окна, пил кофе с хорошей порцией сливок, жевал пончик и глядел на ливень. Вошла Норма и принялась мыть тарелки в стальной раковине за стойкой.