Джон Стейнбек - Заблудившийся автобус

Он не собирался ухаживать за блондинкой. Подступиться к ней не было никакой возможности. А Хуан уже достаточно пожил, чтобы не страдать из-за того, что недоступно. Конечно, подвернись ему случай, он бы и задумываться не стал, что делать. У него заныло под ложечкой, едва он ее увидел.

До сих пор Норма держалась с Камиллой чопорно. Она взяла такой холодный тон, что просто не могла сразу оттаять. Но Камилле она нужна была как щит, да и ехали они в одно место.

– Я ни разу не была в Лос-Анджелесе и Голливуде. – призналась Норма потихоньку, чтобы не услышал Эрнест. – Ни куда пойти, не знаю, ничего.

– А что ты собираешься делать? – спросила Камилла.

– Устроюсь на работу, наверно. Официанткой или еще где-нибудь. Хотелось бы устроиться в кино.

Губы Камиллы растянулись в сухой улыбке.

– Сперва все-таки устройся официанткой, – сказала она. – Кино – лихая лавочка.

– Вы актриса? – спросила Норма. – Вы похожи на актрису.

– Нет, – сказала Камилла. – Я работаю сестрой. У зубных врачей.

– Вы живете в гостинице или у вас дом, комната?

– Жить мне негде, – сказала Камилла. – До того, как уехала работать в Чикаго, мы с подругой снимали квартиру.

Взгляд у Нормы оживился.

– Я скопила немного, – сказала она. – Может быть, снимем вместе? Слушайте, если я устроюсь в ресторан, на еду тратить почти не придется. И домой могла бы приносить. – Глаза у Нормы разгорелись. – Да ведь если снимать вдвоем, это не так дорого. И чаевые, наверно, будут.

Камилла расположилась к девушке. Она взглянула на красный нос, землистые щеки и маленькие бесцветные глаза.

– Посмотрим, как получится, – сказала она.

Норма наклонилась поближе.

– Я знаю, что волосы у вас не крашеные, – сказала она. – Но может, вы научите, как мне мои подкрасить. А то – как мышь. Прямо мышь.

Камилла рассмеялась.

– Ты бы удивилась, если бы узнала, какие они у меня на самом деле, – сказала она. – А ну-ка посиди спокойно. Она разглядывала лицо Нормы, прикидывая, что могут сделать здесь крем, пудра и тушь, пытаясь представить себе, как будут выглядеть блестящие и завитые волосы, как увеличит глаза тень на веках, как переиначит рот губная помада. Насчет красоты Камилла не питала иллюзий. Без грима Лорейн была линялой кошкой – а вот же обходилась. Поработать над этой девушкой и вселить в нее немного уверенности – и интересно, и, опять же, напарница будет. И может быть, даже лучше, чем Лорейн.

– Это надо обдумать, – сказала она. – Красивые здесь места. Хотела бы я когда-нибудь поселиться за городом. – В голове у нее возникла картина, прообраз того, что у них получится. Норму нужно улучшить. Она будет даже хорошенькая, если будет за собой следить. А потом Норма познакомится с парнем и, конечно, приведет домой, чтобы им похвастаться, а парень станет подкатываться к Камилле, и Норма ее возненавидит. Вот так все и будет. Так уже бывало. Но какого черта! До тех пор-то им будет хорошо. Да и предупредить это можно – уходить заранее, когда Норма вздумает привести его.

Дружелюбное чувство согрело Камиллу.

– Это надо обдумать, – сказала она.

Хуан увидел впереди раздавленного зайца. Многим доставляет удовольствие переехать какого-нибудь зверька, а Хуан этого не любил. Он чуть повернул руль, расплющенная тушка прошла промеж колес, и под шиной не хрупнуло. Он держал скорость чуть-чуть за семьдесят. Большие автобусы на шоссе часто гнали под сто, Хуану же спешить было некуда. Еще три километра дорога будет прямой, а потом начнет петлять между круглых холмов. Хуан снял одну руку с баранки и потянулся.

Пролетавшие телеграфные столбы похлестывали по главам Милдред Причард. Очки она все же надела. Она следила за лицом Хуана в зеркале. С ее места оно было видно чуть больше, чем в профиль. Милдред заметила, что он то и дело поднимает голову – взглянуть на блондинку, – и ее разбирала злость. Ее до сих пор смущало то, что произошло в закусочной. Никто об этом, конечно, не знал – разве что Хуан Чикой догадался. Она до сих пор ощущала тепло и легкий зуд. И в голове крутилась одна и та же фраза. Не блондинка она, не сестра и никакая не Камилла Дубе. Фраза выскакивала и выскакивала, раз за разом. Милдред усмехнулась про себя. «Ага, пытаемся ее истребить, – подумала она. – Какая глупость. Почему не признаться прямо, что ревную? Я ревную. Хорошо. Ну и что же, меньше я ревную оттого, что призналась? Нет, не меньше. Но отец из-за нее выглядит дураком. Хорошо. Не все ли мне равно, дурак он или нет? Нет, не все равно – когда мы вместе. Стесняюсь перед людьми, что я его дочь, и только. Нет, это тоже неправда. Не хочу ехать с ним в Мексику. Прямо слышу все, что он скажет». Ей было неуютно, и тряска тоже не улучшала самочувствия. «Баскетбол, – подумала она, – это – дело». Она напрягла мускулы бедер и подумала о стриженном под ежик студенте с инженерного факультета. Она стала вспоминать их роман.