Джон Стейнбек - Заблудившийся автобус

Когда Прыщ стал скрестись ночью в ее окошко, она знала, как тут распорядиться. Она окошко заперла. А лезть с шумом, когда в соседней комнате спал Хуан, он побоялся бы. Норма им не дурочка.

Сейчас Алиса стояла в спальне перед дверью в закусочную. Она провела пальцем под обоими глазами, потом открыла дверь и вышла за стойку как ни в чем не бывало.

Большой и красивый автобус компании «Борзая» стоял под посадочным навесом в Сан-Исидро. Рабочие заправляли его, проверяли уровень масла и давление в шинах. Система обслуживания работала как часы. Негр подметал салон, отряхивал сиденья и подбирал с полу спички, окурки и обертки от жвачки. Он провел пальцами под спинкой заднего сиденья, тянувшегося от борта до борта. Иногда он находил тут монету или перочинный нож. Деньги оставлял себе, а большинство других предметов сдавал на станцию. Люди подымают жуткую вонь из-за потерянных вещей, а из-за мелочи – нет. Иногда удавалось набрать за этим сиденьем доллара два. Сегодня уборщик выковырял две десятицентовых, одну пятидесятицентовую и маленький бумажник с призывной повесткой, водительскими правами и членской карточкой Клуба Львов.

Он заглянул в отделение для бумажных денег. Две пятидесятидолларовых и чек на пятьсот. Он положил бумажник в карман рубашки и обмахнул сиденье метелкой. Он дышал тяжеловато. С деньгами просто. Можно их вынуть, а бумажник кинуть на сиденье, чтобы после рейса его нашел другой уборщик. Чек – не трогать. С чеками опасно. Но эти две хорошенькие полусотенные… какие хорошенькие полусотенные!.. В горле у него встал ком и не пройдет, пока хорошенькие не окажутся у него, а бумажник за сиденьем.

Но он не мог до них добраться, потому что оголец снаружи мыл окна, забрызганные дорожной грязью. Приходилось выжидать. Попадешься – выгонят.

В манжете его синих диагоналевых брюк было распоротое место. Он придумал сунуть две хорошенькие туда, в манжет, перед тем, как сойдет с автобуса. А перед концом рабочего дня он заболеет. Ага, заболеет. С неделю не будет выходить. Если он заболеет на работе и все равно доработает день до конца, тогда никто не догадается, почему он не выходил еще несколько дней, и его не выгонят. Он услышал, как кто-то влез в автобус, и немного напрягся. Это заглянул шофер, Луи.

– Здорово, Джордж, – сказал он. – Слушай, не находил бумажника? Один говорит, потерял.

Джордж что-то буркнул.

– Ладно, пойду сам посмотрю, – сказал Луи.

Джордж резко обернулся – он все еще стоял на коленях.

– Нашел я его, – сказал он. – Хотел кончить тут и сдать.

– Да? – сказал Луи. Он взял у Джорджа бумажник и открыл. Оголец смотрел через стекло. Луи грустно улыбнулся Джорджу и скосил глаза на малого.

– Не повезло, Джордж, – сказал Луи. – Похоже, дело дохлое. Этот сказал две полусотенные, тут и есть две полусотенные. – Он вытащил деньги и чек, чтобы их увидел малый, подглядывавший в окно. – Ничего, Джордж, может, в другой раз повезет, – сказал Луи.

– Может, он заплатит за находку? – сказал Джордж.

– Тогда половина – твоя, – сказал Луи. – А если меньше доллара – все твои.

Луи ушел из автобуса в зал ожидания. Он сдал бумажник в кассу.

– Джордж нашел. Как раз собирался нести, – сказал Луи. – Молодец парень. – Луи знал, что хозяин бумажника стоит у него за спиной, и сказал кассиру: – Если бы я потерял, я бы Джорджа отблагодарил как следует. Хуже всего человека портит – это когда его не поощряют. Я помню, парень нашел тысячу и сдал, а ему даже спасибо не сказали. Так он чуть ли не на другой день ограбил банк и убил двоих охранников. – Луи врал легко и без запинки.

– Сколько едет на юг? – спросил Луи.

– У тебя полно, – сказал кассир. – Один до Мятежного угла, и пироги не забудь, как на прошлой неделе. В жизни не слыхал такого скандала из-за пятидесяти пирогов. Вот ваш бумажник, сэр. Проверьте, все ли на месте.

Владелец заплатил за находку пять долларов. Луи решил, что как-нибудь отдаст Джорджу доллар. Он знал, что Джордж не поверит, – ну и черт с ним. Это вообще дело скользкое – кто у кого захамил. Плывет в руки – не зевай. Луи был крупный, полноватый, но любитель красиво одеться. Собутыльники звали его «Мордатый». За словом в карман он не лез, был сообразителен и старался прослыть лошадником. Скаковых лошадей называл собачками, а всякую ситуацию – надбавкой. Он бы хотел быть Бобом Хоупом, а еще лучше – Бингом Кросби.

Луи увидел Джорджа, который заглядывал в дверь зала. Его охватил порыв щедрости. Он подошел и дал Джорджу долларовую бумажку.