Юз Алешковский - Собрание сочинений в шести томах т.5

В этом месте начинаю заговариваться, поэтому желаю показать следующее: батюшку не привлекайте. Он сумел учуять в происходящем нечто демоническое и уклончиво свел отпевание сомнительных покойников к поддатой гражданской речи о своей судьбе. В ней он поведал, что некогда злые силы чудом не вывели его в расход, наоборот, Сталин велел Берии выдать ему небольшой приход. Потом были им помянуты все миллионы невинно убиенных в Смутные времена создания нового советского человека. После этого какие-то пришлые пацаны быстро погребли два никому не известных трупа.

Осмелев после стакана (терять мне было нечего), подхожу к явному заказчику и бесстрашным шепотом решительно объясняюсь: «Штукатурка нижезахороненных лиц была мною произведена первоклассно. Я, сами видели, произвел тихую революцию в технологии заметания портретных следов вашей теневой экономики, преследуемой передовым учением банды четырех классиков марксизма. Не моя вина, что перегримировка иных членов тела осталась за бортом заказа. А то бы я сумел что-нибудь схимичить, хотя являюсь не Склифосовским, но официальной фигурой приведения умерших лиц к виду возвышенному и полностью уверенному, что все там будем. Передайте вашим людям, что готов к труду и обороне от ментов. Могу вернуть аванс в связи с тем, что утрачено беспроигрышное инкогнито трупов».

Дядёк отвечает, что не бэ, все будет хэ, время пока что сработало на нас, а в остальном я не замазан, все замастырил, как Аркадий Райкин во Дворце съездов. Трудись, мол, кочумай и гуляй по буфету…

У меня с ходу отлегло от сердца. Но из морга, думаю, пора рвать когти, после «Фитиля» там начнется борьба за власть над землей, лопатой и мрамором, а ОБХСС такой переворот устроит, что все пойдет под следствие – от вторичного оборота венков до сужения размера могил с целью увеличения взяток. Дело, думаю, до того может дойти, что ликвиднут старые захоронения, куда за громадные бабки будут помещать замачиваемых банкиров, видных демократов и звезд эстрады, откинувших копыта из-за передозняка.

И вот иду я однажды от метро до дому. Ветер, дождь со снегом – не погода, а роковая ночь перед Октябрьской революцией. Иду себе и пою: «Имел бы я златые горы, когда б не первый залп Авроры, и реки по-о-олные вина…» Пою, вдруг ангел как будто крылом меня в спину толкает, оборачиваюсь – прямо на меня бесшумно летят две фары и начисто ослепляют. В последний момент резко отшатываюсь за столб фонаря и еще более резко отскакиваю от него назад. Эта тачка в свою очередь врубается в тот массивный фонарь. Искры, шипение воды, вонь, огонь. Подхожу поближе – кровища, все стекло ветровое в дурацких киллерских мозгах, тачка вот-вот взорвется, внутри – все, кто там был, как говорится, в жопе, иначе не скажешь. В этот момент ясно осознаю, что только я мог бы привести ихние кашеобразные лица и фигуры в человеческий вид перед последним путем, видимо, прямо в ад.

Трагически трезвею и линяю к дежурной подруге – подальше от своего дома. И понимаю, благодарно прижавшись к ее груди, что заказчики решили меня замочить, ибо любой человек, как сказал еще кровавый прокурор Вышинский, неожиданно может превратиться в свидетеля обвинения.

Что мне оставалось делать? В морге неохота появляться ни в живом, ни тем более в ином каком-нибудь виде. Грустно ошиваюсь то у одной, то у другой подруги, слушаю Высоцкого, стою у зеркал и сам себя гримирую то мысленно, то практически. Мне стало интересно, как буду выглядеть, скорей всего, в самом близком будущем.

И действительно, замечаю, что сели-таки подлые заказчики мне на хвост, сели. Имелся, конечно, шанс свалить за бугор, причем с фиктивной женой израильской национальности или, на худой конец, с одной дебелорозовой немочкой Поволжья.

Но я желал жить, чтобы открыть свое собственное похоронное бюро, например, «Все для Того Света», исключительно и принципиально на родине, которая дается русскому человеку только один раз для того, чтобы ему всю жизнь было мучительно стыдно перед мировым общественным мнением за хроническое головокружение от родных исторических неудач, бесхозяйственность на местах, плохие дороги и дальнейшее увеличение рэкета на душу населения в стране.

Такая безотрадная картина настоящего, переходящего в мерцательную аритмию будущего, снова заставила меня броситься в валютный сектор тихого омута «теневой» экономики. Скрываюсь в разных концах развалившегося СССР, где были у меня связи с видной фарцлой, ушедшей в бизнес. Сшибаю деньгу. Но зачем, скажите, бабки человеку, которого рано или поздно ожидает мочилово и гроб с музыкой под чужой фамилией? Бабки, думаю, нужны тебе теперь, Моргунов, как фанату «Спартака» сказка о тройном прыжке в высоту всей этой поникшей футбольной команды.