Франц Кафка - Замок. Процесс. Америка. Три романа в одном томе

— Надо хотя бы выяснить, за что его уволили, — произнес наконец полицейский, как бы оправдываясь перед Деламаршем, который, угрюмо пряча глаза, нервно мял визитку в своих толстых пальцах.

— Да вовсе он не уволен, — ко всеобщему изумлению, вскричал вдруг Робинсон, чуть не вываливаясь из машины и хватаясь за шофера. — Наоборот, у него там очень хорошее место. А в спальном зале он вообще за старшего и имеет право пускать кого захочет. Просто работы у него полно, и, когда к нему приходишь, надо долго его ждать. То он, понимаешь, у распорядителя, то у главной кухарки, он там у всех в большом доверии. Так что совсем он даже не уволен. Просто не знаю, зачем он так сказал. Да и когда могли его уволить? Я был в отеле, сильно поранился, ему поручили отвезти меня домой, ну, а поскольку он был без пиджака, он без пиджака и поехал. Не ждать же мне, пока он пиджак наденет!

— Вот видите! — разводя руками, произнес Деламарш укоризненным тоном, словно упрекая полицейского в плохом знании людей и, казалось, двумя этими словами внося абсолютную ясность в путаные рассуждения Робинсона.

— Так это что, тоже правда? — спросил полицейский упавшим голосом. — А если правда, с какой стати мальчишка врет, что его уволили?

— Ну же, объясни! — потребовал Деламарш.

Карл смотрел на полицейского, которому надлежало блюсти порядок среди этих чужих людей, пекущихся каждый только о себе и своем интересе, и какая-то частица его непомерной, всеобъемлющей заботы передалась и ему, Карлу. Лгать он не хотел и только крепче сцепил за спиной руки.

В воротах показался бригадир и хлопнул в ладоши, призывая грузчиков снова приниматься за работу. Разом умолкнув, они вразвалку, тяжелым шагом потянулись во двор, на ходу выплескивая из кружек кофейную гущу.

— Этак мы никогда не разберемся, — сказал полицейский и уже потянулся схватить Карла за плечо.

Карл — еще непроизвольно — отпрянул, но, ощутив за спиной пустоту освобожденного грузчиками пространства, круто повернулся и в несколько прыжков бросился бежать. Взвизгнули дети и, указывая на Карла ручонками, побежали было следом, но быстро отстали.

— Держи его! — крикнул полицейский и, время от времени оглашая этим криком длинную, почти безлюдную улицу, припустился за Карлом упругой и бесшумной побежкой, в которой угадывались и сила, и годами отработанный навык. Еще счастье для Карла, что погоня происходила в рабочем квартале. Рабочие не слишком-то ладят с властями. Карл мчался прямо посреди мостовой, тут было меньше препятствий, и краем глаза видел, как останавливаются по сторонам рабочие и спокойно на него смотрят, игнорируя призывы полицейского, — тот благоразумно бежал по гладкому тротуару, все чаще выкрикивая грозное «Держи его!» и указывая на Карла дубинкой. Впрочем, надежды на спасение было мало, Карл утратил ее почти совсем, когда завидел впереди поперечные улочки, на одной из которых наверняка дежурит еще один патруль, и одновременно услышал за спиной резкие, прямо-таки оглушительные трели полицейского свистка. Преимущество Карла, правда, состояло в том, что одет он легко, — он несся, вернее, почти летел вниз по все более крутому уличному спуску, но бежал как-то вприпрыжку, то ли спросонок, то ли от усталости все чаще делая совершенно бессмысленные и замедлявшие бег скачки. Кроме того, полицейский-то бежал не раздумывая, он постоянно видел свою цель, тогда как для Карла сам бег был, пожалуй, вторым делом, — надо было соображать, прикидывать возможности и решения выбирать на ходу. Пока что его довольно-таки отчаянный замысел состоял в том, чтобы избегать боковых переулков — неизвестно, что его там ждет, можно с ходу напороться прямо на полицейскую будку; лучше уж, доколе возможно, держаться этой прямой, легко обозримой улицы, в самом конце которой, где-то далеко внизу, смутно угадывались контуры начинающегося моста, тонувшие в дымке реки и в знойном летнем мареве. Приняв это решение, он уже собрался припустить что есть духу и как можно скорей проскочить первый перекресток, как вдруг впереди завидел полицейского, — притаившись на теневой стороне возле темной стены дома, тот уже изготовился выскочить из засады и броситься на Карла. Оставался один путь в переулок, а когда из этого переулка кто-то к тому же тихо окликнул его по имени, — Карл сперва даже решил, что ему почудилось, в ушах-то у него давно гудело, — он, ни секунды уже не раздумывая, резко, чтобы хоть на миг сбить полицейских с толку, метнулся вбок и, чудом удержавшись на ногах, нырнул в переулок.