Александр Хьелланн: Избранные произведения

Эта полная контрастность натур «молодого консула» и Рикарда не является только очередной вариацией излюбленного хьелланновского приема антитезы, а имеет глубокие корни в самой действительности и говорит о силе реализма Хьелланна. Объективным основанием ей служит тот процесс отчуждения буржуазной культуры от породившей ее среды, который становится все более заметным в буржуазном обществе по мере того, как оно все больше проявляет свой прозаический, своекорыстный характер. Так Хьелланн подходит к теме, которая в какой-то степени предвосхищает тему судьбы художника в буржуазном мире у Томаса Манна. Надо сказать, что «Будденброки» по своей концепции смены поколений буржуазной патрицианской семьи, по постановке вопроса о традициях буржуазной гуманистической культуры, по всей элегически-поэтической интонации, а также по самому колориту жизни торгового приморского города очень близки к «Гарман и Ворше» и, видимо, написаны под определенным влиянием хьелланновского романа.

Антитеза «молодого консула» и Рикарда — это антитеза бескрылого практицизма и беспочвенного порыва. И такая поляризация практики и духовности свидетельствует о глубоком кризисе той культуры, которую представляют герои Хьелланна.

Уходящий благородный, хотя и узкий, косный бюргерский мир сталкивается в романе с рождающимся миром зрелого капиталистического общества в лице алчных, наглых, лишенных «предрассудков», то есть совести и чести, дельцов (к которым относится и сын «молодого консула» Мортен), предприимчивых, корыстных священников и лакействующих чиновников.

Однако есть в романе еще одна сила, тоже порожденная новым временем. Это — «недовольные» (по первоначальному замыслу роман так и должен был называться), то есть неудовлетворенные, беспокойные, ищущие натуры, которые видят мертвящую убогость старых форм жизни так же, как и бесчеловечность новых, и поэтому безотчетно стремятся к какому-то обновлению норвежского общества. К ним сперва относится и молодой теолог Йонсен, который произносит смелую, почти вызывающую проповедь о необходимости жить не отступая от правды, но потом, под давлением пробста Спарре, быстро капитулирует.

Образ Йонсена полемичен и весьма существенен для понимания идейных позиций Хьелланна. Этим «энергичным и сильным» характером Хьелланн выразил свое недоверие к формальной этике, к кантианскому категорическому императиву, к отвлеченной проповеди морального ригоризма, которую Ибсен вложил в уста своего Бранда, короче говоря, ко всякой подмене назревающих в обществе конкретных освободительных устремлений требованиями в духе абстрактного волюнтаризма. Именно потому, что Йонсен стремился лишь к абстрактному воплощению воли, а не к разрешению определенной социальной задачи, пробсту было так легко переключить его на реакционную религиозную деятельность, которой он и отдался со всем рвением, присущим его максималистской натуре.

Йонсену противопоставлены в романе молодой, радикально настроенный коммерсант Якоб Ворше и Ракел, образованная, волевая и деятельная дочь «молодого консула». Оба они глубоко страдают от неблагополучия окружающей действительности — именно к ним в наибольшей мере и относится хьелланновское понятие «недовольные». Но у Якоба Ворше есть на все случаи одно «домашнее средство». «Его употребляли отец и мать, — говорит он. — Работать. Работать с утра до ночи». Роман завершается браком Ракел и Якоба, которые рука об руку идут «работать».

Любопытно отметить, что это тот же вывод, к которому приходят Аня и Петя Трофимов в «Вишневом саду» Чехова.

Старая бюргерская Норвегия умирает, но Ракел и Якоб Ворше несут вперед эстафету буржуазной гуманистической культуры (не случайно она — дочь «молодого консула», а он — его любимец. Хьеллан подчеркивает этим преемственность культурных традиций). Они воплощают веру Хьелланна в будущее Норвегии, в буржуазный прогресс.

Однако именно в образе Якоба Ворше сказалась буржуазная ограниченность мышления Хьелланна. Противопоставление абстрактной проповеди Йонсена конкретной работе Ворше — иллюзорно, поскольку никакой реальной сферы деятельности, кроме купеческой, Хьелланн для своего идеального героя найти не мог. Но это значит, что его практическая работа направлена на утверждение того порядка, против которого он выступает. Из этого замкнутого круга Хьелланн не смог найти выхода. У Ибсена деятельность Бранда, при всей своей абстрактности и вопреки всем антигуманистическим тирадам Бранда, носит все же гуманистический характер, так как она ставит себе целью пробудить людей, и именно в этом и заключается возможность ее героизации. Между тем деятельность Якоба Ворше, напротив, объективно носит эгоистический, буржуазно-своекорыстный характер, так как она в конечном счете обращена на личное процветание и замыкает героя в мир буржуазной прозы. Эта ложная ситуация, в которую Хьелланн поставил своего героя, стремясь найти реального носителя позитивного начала, не могла не сказаться на художественной убедительности образа: Якоб Ворше, как истинный резонер из классической комедии, так и не обрел плоти и резко выделяется среди брызжущих жизнью персонажей этого замечательного романа.