Александр Дюма - Из Парижа в Астрахань. Свежие впечатления от путешествия в Россию

Дидье Деланж предупредил, что нам предстоит въехать на некую песчаную гору, где забыли уложить еловую гать, что ситуация, возможно, будет трудной. Поминутно мы спрашивали Деланжа:

― Мы уже на песчаной горе?

― Нет, ― отвечал нам Деланж. ― Когда будете там, отлично это увидите.

На второй станции запрягли в экипаж восемь лошадей вместо четырех, а мы сомневались, что приблизились к malo sitio ― плохому месту, как говорят в Испании. Восьмерка коней сразу понесла как ветер; у нас был вид его величества императора всея Руси. Через полчаса этого великолепного бега увидели узкий желтый надрез на холме, ведущий вверх.

― Это и есть та крутая тропа, что вы называете горой песка, Деланж? ― спросил я.

― Она самая.

― Хорошо! Я ожидал увидеть нечто вроде Монмартра или Чимборасо [217] Чимборасо ― потухший вулкан в Андах (Эквадор, Южная Америка). . И ради этого взрытого кротом бугорка вы велели запрячь в экипаж восемь лошадей?

― Ради него; и бог знает, не понадобиться ли еще восемь других!

Я не видел еще на Сураме 62 быков с экипажем английского посла в Персии, так что находил, что 16 лошадей было бы большой роскошью для четырех персон.

― Ба! ― сказал я Деланжу, ― будем надеяться, что обойдемся там тягой 12-ти.

― Pachol, pachol! ― Пошел, пошел! ― крикнул Нарышкин ямщику.

Ямщик хлестнул лошадей, которые удвоили скорость и довольно лихо взлетели на склон холма; но вскоре их бег замедлился; с галопа перешли на рысь, с рыси ― на шаг, и, наконец, они остановились.

― Довольно? ― спросил я.

― Довольно, приехали, ― ответил Деланж.

Я высунулся из экипажа; в песке лошади увязли по брюхо, экипаж ― по кузов.

― Дьявол, ― выругался я. ― Думаю, нужно срочно облегчить экипаж. И открыл дверцу, и спрыгнул на землю. Едва коснулся песка, как вскрикнул.

― Что такое? ― спросила Женни, совсем испуганная.

― А то, ― ответил я, хватаясь за подножку, ― что сейчас исчезну в зыбучих песках, как Эдгар Равенсвудский [218] Эдгар Равенсвудский ― персонаж переведенного на русский язык в 1827 году романа Вальтера Скотта «Ламмермурская невеста» и оперы итальянского композитора Гаэтано Доницетти «Лючия ди Ламмермур». ― ни больше ни меньше, если вы не подадите мне руку.

Вместо одной, три руки протянулись ко мне; я вцепился в самую сильную из них и достиг цели, выбрался на подножку.

― Хорошо, что скажете теперь о моей песчаной горе? ― спросил Деланж.

― Утверждаю, дружище, что она более пуста, чем высока. Но дело не в этом; нужно покинуть экипаж и добраться до твердой земли.

― Каким образом? ― осведомилась Женни, начиная беспокоиться.

― О! ― сказал я. ― Не пугайтесь; поступим сейчас по закону для погибающих кораблей.

― Для начала, я не сойду, ― сказала Женни.

― Сейчас вы увидите, что сойдете и доберетесь до земли так же легко, как трясогузка.

― Ничего лучшего и не прошу при достаточной безопасности.

― Поднимитесь сначала вы, прелестная сильфида [219] Сильфида ― дух воздуха, доброжелательный к человеку, пока тот его не раздражает. . Встань и ты, последний лентяй!

Женни и Нарышкин поднялись.

― Это уже дает нам четыре подушки, да две подушки с козел ― шесть. Передайте нам две ваши подушки, Деланж. Тут и так очень хорошо.

Нарышкин смотрел на мои манипуляции, ничего не понимая. Я встал на подушку, что положил на песок у подножки, затем ― на другую, что бросил дальше, и на следующую, что бросил еще дальше.

― О! Понимаю, ― сказала Женни. ― Дорогой друг, меня больше не удивляет, что вы пишите романы: вы полны воображения.

Я взял в охапку три другие подушки и, включая три первые, устроил если не мост, то, по меньшей мере, опоры моста, последняя из которых почти касалась твердой земли.

― Пойдемте, ― сказал я Женни.

Она скакала с подушки на подушку, как трясогузка перескакивает с камня на камень. Затем оказалась на земле и вскрикнула от радости.

― Вот, женщины спасены! Спасаем стариков; твоя очередь, Нарышкин.

― Старик, старик, ― ворчал он, ― я на два года моложе тебя.

― Не могу сказать, что якобы ты не старик, не правда ли, Женни?

Женни рассмеялась, но не ответила. Нарышкин, в свою очередь, добрался до равнины. Я последовал за Нарышкиным. Деланж ― за мной, собирая подушки по мере приближения к нам.

― Что теперь нам делать? ― сказал Нарышкин. ― Глупость Деланжа! Почему ты не выбрал другую дорогу?

― Для начала, не ворчи, барин, и сядь; у тебя три подушки для тебя на одного; две для Женни, одна для меня; видишь, с тобой обходятся по твоему рангу.