Йен Бэнкс - Бизнес

– О чем мы вообще говорим, Джеб? Никто и не спорит, что общество состоит из разных людей. Всегда будут и те, кто покоряется своей доле, и те, кто готов на все, лишь бы подняться; мы имеем широкий спектр моделей поведения, на одном конце которого конформизм – люди просто хотят тихо жить, чтобы их не трогали, чтобы им не мешали растить детей, беседовать о спорте, планировать отпуск и, может быть, мечтать о выигрыше в лотерею; а на другом конце – бунтарство. Среди бунтарей кое-кто все же дорожит родными и близкими, старается сделать так, чтобы лучше жилось им всем. Но многие думают только о себе, они не остановятся ни перед чем ради материальной выгоды, они пойдут на ложь, воровство и убийство. У меня возникает один-единственный вопрос: кого считать «достойным лучшей участи».

– Короче, вы считаете, что всплывает дерьмо, а я – что сливки. Спрашивается, у кого из нас подход оптимистичный, а у кого пораженческий.

– Первый – у меня, второй – у вас, мистер Дессу.

Дессу откинулся назад.

– Ну-ка поясните, Тэлман.

– Наверное, всплывают и сливки, и дерьмо, в зависимости от обстоятельств. Впрочем, аналогии – это не доказательство. Выбранное вами сравнение уже показывает, на чьей вы стороне. Однако моя точка зрения более оптимистична, так как предполагает, что возможность продвинуться в обществе есть у всех, а не только у самых жестоких и амбициозных. Ваши взгляды я считаю пораженческими, потому что вы просто ставите крест на девяти из десяти представителей низших слоев общества и говорите, что им никто и ничто не поможет, если они не пойдут по головам.

– Это эволюция, Тэлман. Кто-то набивает себе шишки. Кто-то голодает, кто-то преуспевает. Некоторые прилагают усилия, но им ничего не дается, а кому-то все дается без усилий, но это – исключения, а вообще, кто не совершает усилий, тот не заслуживает успеха. Борьба нужна. Должно быть соревнование. Должны быть победители и побежденные. Нельзя просто так всех уравнять; коммунисты думали, что можно-и где они теперь?

– Но возможна же справедливость. Дессу оглушительно расхохотался.

– Тэлман! Поверить не могу, что приходится вам это объяснять, но в жизни нет справедливости!

– Это не так. В мире нет справедливости, во вселенной нет справедливости. Физика, химия и математика – в них тоже нет справедливости. Но нет и несправедливости, если уж на то пошло. Справедливость – это некое представление, а представления рождаются только у мыслящих субъектов. То есть у таких, как мы. У нас есть представления о добре и зле. Мы изобрели правосудие, чтобы отделять хорошее от плохого. Мы вырабатываем нравственные критерии. Мы создаем правила своего бытия и называем их законами – и все для того, чтобы сделать жизнь справедливее. Конечно, многое зависит от того, кто именно создает законы и кто от них выигрывает, но все же...

– Тэлман, людьми движет эгоизм. А не справедливость.

– И вы после этого меня считаете пессимисткой, Джеб? – улыбнулась я.

– Я реалист.

– По-моему, – сказала я, – многие люди, достигшие успеха, на самом деле не так бесчеловечны, как кажется. Они в глубине души знают, что низы общества безвинно страдают. Те, кому повезло, просто не хотят себе в этом признаваться, не хотят мириться с мыслью, что они точно такие же, как и те, кому не повезло, и более того, они боятся даже на минуту себе представить, что, родись они в другой социальной среде, они бы там и прозябали в забвении и лишениях, чтобы умереть безвременной смертью. С другой стороны, думать, что преуспели они только в силу своего жестокого честолюбия, им тоже не хочется. Поэтому для очистки совести они внушают себе, будто бедняки живут в трущобах только потому, что в силу каких-то неведомых обстоятельств этого заслуживают, а если бы приложили побольше усилий, могли бы оттуда вырваться. Это, конечно, чушь, но психологически успокаивает и дает ощущение собственного превосходства.

– Вы что, Тэлман, обвиняете меня в самообмане? – Мне показалось, он удивился, но не обиделся. Во всяком случае, я надеялась, что дело обстоит именно так.

– Трудно сказать, Джеб. Я пока не успела определить, что у вас на уме. Может, вы просто завзятый спорщик, а втайне со мной согласны.

Дессу рассмеялся. Он хлопнул рукой по столу и оглядел остальных. Некоторые из тех, кто сидел ближе к нам, следили за ходом нашего разговора. Зато среди менее привилегированных слоев общества, на другом конце стола, где рекой лилось пиво, никому до нас и дела не было: люди наслаждались жизнью.