Елена Арсеньева - Преступления страсти. Жажда власти (новеллы)

(Позднее, став фавориткой, Жанна-Антуанетта вспомнит о нем. В списке расходов мадам де Помпадур значится пенсия с пояснением: «Шестьсот ливров мадам Лебон, предсказавшей мадам де Помпадур столь замечательное будущее».)

После эпизода с оброненным платком Жанне не пришлось долго ждать. Людовик XV приказал Бине, своему камердинеру, доставить «кусочек для короля» в Версаль. Он так хотел отведать сей «кусочек», что у него случилась внезапная слабость. Прошло несколько дней, прежде чем король восстановил силы и смог доказать мощь переполнявших его чувств… Сулави пишет: «Несмотря на природную холодность, у красавицы был весьма прихотливый характер». Людовик XV был очарован, но Жанна Пуассон чувствовала себя ужасно неуверенной. Она боялась потерять все, так и не став фавориткой. Гениальная мысль пришла ей в голову – она написала Людовику XV: у нее очень ревнивый муж, а злые люди непременно расскажут ему об измене, и он жестоко ее накажет, она просит у короля защиты…

Простодушный король предложил ей укрыться в Версале. Она очутилась там в одно мгновение и устроилась в апартаментах, принадлежавших ранее мадам де Майи. Ну а несчастному супругу, который обожал Жанну-Антуанетту, пришлось примириться с потерей и покинуть Париж.

* * *

Избавившись от надоедливого супруга, мадам д’Этиоль облегченно вздохнула. Теперь нужно было завоевать расположение двора. Однако это, казалось, будет нелегко. Всех очень смущало ее происхождение и манеры ее отца. Так, однажды он пришел во дворец, куда был у него свободный доступ, и, натолкнувшись на закрытую дверь (его встретил новый камердинер), заорал:

– Негодник! Знай, что я – отец королевской шлюхи!

Таких слов никогда еще не произносили во дворце, и даже прислуга стеснялась их. Подобные инциденты только подливали масла в огонь, и фаворитка еще острее чувствовала непрочность своего положения. Титул, ей нужен титул, нужен больше всего на свете! Она умоляла об этом короля. Счастливый Людовик XV не мог отказать ей ни в чем. Он купил для нее титул маркизы Помпадур, земли в Оверни с двенадцатью тысячами ливров дохода, назначил фрейлиной королевы и наконец во время поста признал «официальной фавориткой».

Новоявленная маркиза была в восторге. Осуществились самые смелые ее мечтания! «Кусочек короля» попал в ту тарелку, куда и собирался. Однако Жанна-Антуанетта была из тех женщин, которым мало всего. Роль фаворитки короля казалась ей слишком незначительной – она желала добраться до власти и приложить свои хорошенькие ручки к управлению государством.

«Если бы она не вошла тогда в жизнь Людовика XV, – убежден историк Пьер де Нольха, – события развивались бы совсем в другом направлении: другая политика в вопросах финансовых, религиозных, а быть может, и в дипломатических отношениях. С этого времени женщина – умная и к тому же умеющая пользоваться своим умом – подчинила себе монарха, властителя королевства, относившегося к власти ревностнее, чем сам Людовик XIV».

А вот мнение другого историка, Анри Мартэна: «Это была первая подающая надежды премьер-министр женщина, появившаяся в Версале. Помпадур суждено оказалось править почти столько же, сколько Флери».

Похоже, что историки-мужчины попали под обаяние этой женщины, так же как и сам король. Опьяненная своей властью над ним, фаворитка повела себя как последняя выскочка: она пожелала, чтобы ей оказывали особые знаки внимания.

«Мадам де Помпадур, – отмечает герцог Ришелье, – потребовала, будучи любовницей, то, что мадам де Ментенон получила, являясь тайной супругой. В рукописях Сен-Симона она прочла о фаворитке Луи XIV: та, сидя в особом кресле, едва привставала, когда монсеньер входил к ней; не проявляла должной учтивости к принцам и принцессам и принимала их лишь после просьбы об аудиенции или сама вызывала для нравоучений.

Мадам де Помпадур считала своим долгом во всем ей подражать и позволяла себе всевозможные дерзости по отношению к принцам крови. Они почти все покорно ей подчинились – кроме принца де Конти, он холодно с ней обращался, и дофина, который открыто ее презирал…

Только и говорят, что о смехотворных заявлениях этой маркизы, обладающей неограниченной властью… Она действует, решает, смотрит на министров короля как на своих собственных. Нет ничего опаснее деятельности месье Беррье, лейтенанта полиции: он стал давать этой даме отчет обо всем, что происходит и о чем говорят в Париже, а между тем она мстительна, подвластна страстям, неумна и бесчестна».