Елена Арсеньева - Женщины для вдохновенья (новеллы)

Люба очутилась в просторном зале, видимо, репетиционной комнате. Ряды стульев были сдвинуты к одной стене, а на свободном пространстве под звуки пианино танцевали девицы в самых причудливых нарядах. Около маленького столика сидели тощая чопорная дама в черном, господин, похожий на английского пастора, и рыжий толстяк с неприятным лицом.

— Чего же вы стоите? — прошипел между тем юнец. — Быстро переодевайтесь, Квазимодо не любит ждать.

Потом Люба узнает, что Квазимодо прозвали рыжего — соглядатая, бывшего правой рукой дирекции.

— Да я просто так пришла, — вдруг испугалась Люба. — Просто посмотреть. Я не готовилась…

— Ничего, — нетерпеливо махнул юнец. — Нескольких тактов будет достаточно. Тут люди понимающие.

— Платье я принесла, а туфель нет, — покаянно пробормотала Люба. — А в этих я не смогу.

Юнец взглядом знатока окинул ее ноги, понимающе кивнул и показал в сторону:

— Вон там целая корзина туфель. И поскорей, поскорей!

Рядом без всякого стеснения переодевались девушки. Чем-чем, а стеснительностью Люба тоже не отличалась. Поэтому она спокойно стянула юбку, джемпер и натянула пышное шелестящее платье. Подобрала по размеру шелковые туфельки… Как давно она не танцевала!

Вообще-то зал ее разочаровал. Вестибюль и швейцар — да, выглядели солидно, внушительно, а танцзал… так себе. Впрочем, главное — сцена, а она в «Фоли-Бержер», говорят, великолепная.

Девушки выходили на площадку, показывали свои номера — все, на взгляд Любы, удивительно хорошие. Впрочем, у господ, сидевших за столом, было свое мнение: некоторых девушек обрывали на полутакте, других заставляли протанцевать до конца музыкального отрывка и даже повторить.

— Откуда вы? — отрывисто спросила дама в черном, когда Люба подошла к столу. — Где работали раньше?

— В типографии на линотипе, — нерешительно проговорила она.

Брови у всех трех членов комиссии одинаково взлетели. Люба нерешительно оглянулась на юношу в очках. Может быть, надо было соврать? Сказать, что танцевала в каком-нибудь ресторанчике? Но она подумала, что он ее все-таки узнал, этот юнец, который позавчера приносил в их типографию рекламную листовку о том, что знаменитое варьете «Фоли-Бержер» набирает для очередного ревю балетную труппу. Любе уже до смерти осточертело работать на линотипе, хотя раньше ей это очень даже нравилось, да и наборщица из нее получилась хорошая: никаких ошибок, набор без переливок… Нет, он ее не узнал. Надо было соврать!

— Ну хорошо, а танцевать учились где? — спросила дама.

— В Петербурге, в частной школе братьев Чекрыгиных, — уже совсем робко пролепетала Люба.

— А, русская… — уже снисходительнее проговорила дама. — Титулованная? Княжна? Графиня? Или, мон дье, великая княжна?

В голосе ее звенела насмешка.

Люба призадумалась.

Может, хоть тут соврать? Фамилия Белосельских-Белозерских — знаменитая, есть (вернее, были!) и князья с такой фамилией… Любин отец, Евгений Михайлович, происходил из младшей, захудалой ветви прежде могущественного семейства. Он был дипломатом, блестяще образованным знатоком восточных языков, а матушка, Софья Васильевна, урожденная Саблина, училась в Москве, в институте благородных девиц. Сказать, что ли, будто они князья, да грамоты на княжество затерялись?

А вдруг они тут, в «Фоли-Бержер», все республиканцы, как большинство французов? И им дороже всего либертэ, фратернитэ и прочие глупости, которые так страшно аукнулись теперь в России?

— Нет, просто дворянка, — решительно качнула головой Люба.

— Ну и слава богу, — искренне вздохнула дама. — А то, куда ни взгляни сейчас в Париже, наткнешься на русских графов и князей. Графы служат швейцарами, князья — таксистами…

«В восемнадцатом веке, когда французишки драпали от своей революции, ваши графы и маркизы у нас в России учителями танцев да гувернерами служили: не было самого захудалого помещика, где бы не жил в людской свой маркиз!» — зло подумала Люба, но вслух ничего такого не сказала, конечно.

— Что танцевать будете? — перебил заболтавшуюся даму Квазимодо. Не то чтобы он сжалился над Любой — просто в дверь входили новые и новые претендентки, а время уже близилось к полудню, пора и пообедать.

— Сыграйте начало вальса из «Коппелии», пожалуйста, — попросила Люба, не особенно надеясь на успех: ведь все предыдущие девушки танцевали веселенькие мелодийки шлягеров, ну, в лучшем случае — танго.

Однако субтильный, похожий на малокровного мальчика, чернявый пианист не моргнул и глазом — заиграл мелодию Делиба. И Люба, мысленно перекрестившись, протанцевала вальс, как помнила — как учили у братьев Чекрыгиных.