Мария Баганова - Пушкин. Тайные страсти сукина сына

Князь Вяземский, коему я решился представиться, произнес подобие речи:

– Пуля, сразившая Пушкина, нанесла ужасный удар умственной России. Только однажды дается стране воспроизвести человека, который в такой высокой степени соединяет в себе столь различные и, по-видимому, друг друга исключающие качества. Пушкин, коего талант поэтический удивлял читателей, увлекал, изумлял слушателей живостью, тонкостью и ясностью ума своего, был одарен необыкновенною памятью, суждением верным, вкусом утонченным и превосходным. Когда говорил он о политике внешней и отечественной, можно было думать, что слушаешь человека, заматеревшего в государственных делах и пропитанного ежедневным чтением парламентарных прений. Он нажил себе много врагов эпиграммами и колкими насмешками. Они мстили ему клеветою. Я довольно близко и довольно долго знал русского поэта; находил я в нем характер слишком впечатлительный, а иногда легкомысленный, но всегда искренний, благородный и способный к сердечным излияниям. Погрешности его казались плодами обстоятельств, среди которых он жил: все, что было в нем хорошего, вытекало из сердца.

Увы, странности характера поэта, противоречия его признавали даже те, кто любил его всей душою.

– Пылкость его души и слияние с ясностью ума образовали из него это необыкновенное, даже странное существо, в котором все качества приняли вид крайностей, – произнес тихо один из поминавших в ответ на слова Вяземского. – Эти крайности не только вызывали неприязнь его врагов, но и мягкое осуждение друзей.

Князя Вяземского в тот день мне пришлось проводить домой: от расстройства он заболел и тем же вечером я ставил ему пиявки.

Наталья Николаевна ужасно страдала несколько дней, и я даже опасался горячки. Но болезнь прошла, оставив только слабость и угнетенное состояние. На вынос тела из дому в церковь Наталья Николаевна не явилась от истомления и оттого, что не хотела показываться жандармам. Впрочем успокоилась она довольно скоро и спустя неполный месяц уже жила, как и прежде: подолгу занимаясь укладкой своих чудных волос, выбирая траурные платья… Она не казалась особенно огорченной, прощаясь с Жуковским, Данзасом и Далем – с тремя ангелами-хранителями, которые окружали смертный одр ее мужа и так много сделали, чтобы облегчить его последние минуты.

Госпожа Пушкина была рада, что уезжает из столицы. Она мечтала иметь свой угол и всецело посвятить себя воспитанию детей.

– Я совсем не жалею о Петербурге; меня огорчает только разлука с Карамзиными и Вяземскими, но что до самого Петербурга, балов, праздников – это мне безразлично! – сказала она мне в тот день.

Помнится, я заговорил с ней о книгах ее мужа, о его необычайной силы сочинениях и о романе «Ибрагим», который он начал, но не закончил, повествуя о своем прадеде, знаменитом арапе. Беседа эта оставила Наталью Николаевну равнодушной.

– Я не читала и никогда не слышала от мужа о романе «Ибрагим», – удивилась она, – возможно, впрочем, что я его знаю под другим названием. Что касается других его сочинений, – призналась она, – то я пыталась их читать, но у меня не хватило мужества: слишком сильно и мучительно они волнуют, читать его – все равно что слышать его голос, а это так тяжело!

Она виделась с сестрой, чтобы попрощаться, вероятно, навсегда. Екатерина Николаевна немного поплакала, но до этой минуты была спокойна, весела, смеялась и всем, кто бывал у нее, говорила только о своем счастье. Дантес был разжалован в солдаты, а затем выслан из России. Супруга его последовала за ним.

Его приемный отец барон Геккерн распродал всю свою мебель, фарфор и серебро и тоже покинул Россию. Сумеют ли эти люди осознать то зло, что они причинили? Бог знает…

Слышал я потом, что Наталья Николаевна блюла траур намного дольше, чем завещал ей муж. Что в деревне они принялась читать и прочла-таки все произведения своего покойного супруга, оценив их по-достоинству. Недавно, слышал, вышла она замуж. Говорят, что новый муж ее…

***

На этом месте повествование обрывается. Конец рукописи утрачен.

Перейдем теперь к рассмотрению всего, что было поведано моим прадедом в его записках.

Прежде всего отметим те наследственные данные, из которых сложилась личность поэта. Изучая родословную Пушкина, мы можем отметить, с одной стороны, целый ряд душевнобольных и резко патологических типов, с другой – лиц творчески одаренных, поэтов и писателей.