Виктория Балашова - Гибель Армады

Утром после состоявшегося разговора о прогулке в город Эйлин бесшумно зашла в комнату Антонио и начала его будить. Только рассвело. Он непонимающе мотал головой, пытаясь стряхнуть ночной сон.

— Идти далеко, — объяснила Эйлин, — вставай. Завтрак готов.

Перед выходом Антонио надел оранжевую, шерстяную юбку чуть ниже колен. Он уже знал, так тут положено одеваться мужчинам, чтоб ты по этому поводу ни думал.

На улице стояла темнота и дул пронизывающий ветер. Эйлин закуталась поплотнее в шерстяной плащ, Антонио проделал то же самое. Они тронулись в путь. Иногда Антонио поглядывал на небо, по которому неслись тучи, словно корабли с надутыми парусами.

«Значит, днем небо станет чистым, — отметил Антонио, — ветер разгонит тучи».

Он изучил превратности местной погоды и чуть не ежедневно тренировался ее прогнозировать. Привычка смотреть на небо появилась у него на каракке и не исчезла по сей день. В большинстве случаев Антонио не ошибался. Не ошибся он и сегодня. К полудню они дошли до города, и в тот же момент их ослепило яркое, хоть и по-зимнему холодное солнце.

Эйлин провела его по небольшому городку. Антонио до этого в Ирландии видел лишь пару заброшенных замков, да крепкий дом Эйлин. Городок Лавафелт удивил испанца. Домики отличались от испанских, но были аккуратными и светлыми. В Испании окна в основном всегда закрывали ставнями. Здесь ставни оставляли открытыми. В испанских домах располагались сады и большие внутренние дворики. У ирландцев многие дома выходили прямо на улицу.

«Ну а грязь под ногами есть грязь под ногами, — усмехнулся Антонио, — во всех странах от нее не сбежать». Башмаки шлепали по лужам, кое-где виднелся нерастаявший снег.

Люди на улицах одевались тоже иначе, чем в Испании: деревянные, высокие башмаки, шерстяные куртки, плащи и накидки, теплые платки на головах женщин и менее широкополые, нежели испанские, шляпы у мужчин. Никаких белоснежных, высоких воротников и бесформенных платьев, скрывавших женскую фигуру. Тут юбки подчеркивали талию их обладательниц, хоть и сшиты были из более грубой, чаще серого цвета, ткани. Ну и, конечно, мужские юбки, не перестававшие удивлять Антонио. К своей он так и не смог привыкнуть.

Пройдя по главной улице, Эйлин и Антонио очутились около церкви.

— Пойдем, — девушка явно пыталась затащить Антонио внутрь.

Вспомнив про англичан, Антонио засопротивлялся. Он толком разницы между католиками и протестантами не знал. «Крестовый поход против еретиков» — называли Армаду. Но что в действительности представляли собой еретики? Встав возле церкви, Антонио набирался мужества. Вдруг англичане превратили в протестантов и ирландцев? Если превратили, то чем это чревато? Войдешь в их церковь, и обрушится на тебя кара Господня, разверзнутся ворота ада!

Антонио показал Эйлин крестик, вытащив его из-под рубашки. Она кивнула и показала свой.

— Католики, — девушка развела руками, будто охватывая всю площадь.

«Хорошо. Рискну», — набрался мужества Антонио и обреченно пошел в церковь. Его не покидал страх, который ему самому был до конца непонятен.

В церкви стоял полумрак. Пламя многочисленных свечей освещало помещение лишь отчасти. Люди сидели на скамьях. Эйлин еле-еле нашла свободное местечко. Они уселись, и тут Антонио заметил, что попал на свадьбу. Впереди возле священника стояли жених и невеста. На невесте было голубое платье, волосы заплетены в косу. На плечах лежал красивый, яркий платок. В отличие от Эйлин коса невесты лежала у шеи, а не на макушке. На женихе — оранжевая юбка, белая рубашка, черная жилетка с вышитыми на ней цветами и куртка.

После церемонии тишина, до этого стоявшая в церкви, нарушилась шумом отодвигаемых лавок, стуком башмаков и голосами людей. Эйлин показала рукой на себя и на Антонио, а затем на жениха и невесту. Она встала и повела за собой Антонио. Оказалось, шли они к священнику. Эйлин говорила с ним довольно быстро, но Антонио догадался: она договаривается о свадьбе.

Очутившись вновь на улице, Эйлин внимательно посмотрела Антонио в глаза:

— Ты на мне женишься? — спросила она, потыкав в кольцо на пальце и на церковь.

Он понял. Проглотив комок в горле, Антонио кивнул. Теперь плакать хотелось ему. И не из-за того, что он не хотел жениться на Эйлин, а оттого, что понимал, путь домой для него отрезан будет навсегда.

Неподалеку крестьяне начали играть на странном инструменте зажигательную мелодию. Вокруг них образовалась толпа. Ирландцы лихо отплясывали под музыку. Они будто поставили себе цель взбить грязь под ногами, как сливки. В основном во время диковинного танца двигались ноги: они так шустро поднимали и опускали коленки, что в глазах рябило.