Овидий Горчаков - Если б мы не любили так нежно

Иван Грозный (1530–1584) правил с 1547 года по 1584-й. Как указывало старое издание толкового французского словаря Ларусса, «за свои зверства он был прозван Васильевичем…» Тем не менее не будем ругать французов. Сумел ведь маркиз, посетив Николая II на каких-то четыре месяца, сказать правду о «стране господ, стране рабов», правду, проклятую Михаилом Юрьевичем Лермонтовым.

Король Польши Сигизмунд III претендовал как на шведский трон, так и на московский.

Роман писался с 1605-го по 1615 год.

Именно это разочарование и ожесточенность, попрание книжных идеалов, ценностей и мифов глубоко ранят и потомка Лермонта поэта Лермонтова.

Джеймс Макферсон (1736–1796), шотландский провинциал и посредственный литератор, сумел ввести в заблуждение не только Пушкина и Лермонтова, но и всех ведущих поэтов и писателей мира, опубликовав «переводы» с гэльского Оссиана, древнего барда шотландских кельтов, предтечи безымянного автора «Слова о полку Игореве», в первой половине 60-х годов XVIII века. Скептики-англичане, и те попали на уловку «переводчика»-шарлатана, переиздавая его опусы и безудержно прославляя его, осыпают талантливейшего плута золотым дождем и всяческими почестями, вплоть до избрания его в британский парламент. Его восторженно переводят на основные языки мира. Он затмевает Гомера, Овидия, Горация…

Любопытно, что в моей родословной Лермонтовых числится заслуженный красный офицер Лермонтов, который уже в советское время женился в Пятигорске на Потоцкой.

Радзивиллы были первыми феодалами и магнатами Речи Посполитой, наследственными Великими гетманами, главными воеводами, вписавшими много славных страниц в историю Польши еще с X века, со времени первой династии королей Пястов и войн с немцами, а затем и московитами. Даже короли и сеймы не имели права смещать Великих гетманов, Радзивиллы самолично назначали своих воевод и офицеров.

Великий гетман Радзивилл вложил решающий вклад в победу польского оружия в битве под Грюнвальдом в 1410 году. Эта победа остановила движение немцев на Восток (В ней участвовали и смоленские полки, ибо Смоленск тогда принадлежал Польше.) Великие гетманы Радзивиллы присоединили к Польше Ливонию, воевали против Московского государства, присоединили к Польше Киевщину, Волынщину, Полесье (украинское и белорусское). По Андрусовскому мирному договору 1667 года вся правобережная Украина, кроме Киева, отойдет к Речи Посполитой, тянувшейся «от можа до можа». От Балтийского до Черноморского побережья будет реять «Белый ожел» — белый орел Польши.

О князе Бельском, разумеется, знали больше в Москве, чем в захолустной крепости Белой, которая сыграла такую важную роль в жизни Лермонта и его соратников. Он был одним из тех авантюристов и злодеев, которых так много было в Смутное время среди знатного люда, князей и бояр, стремившихся обуздать любыми средствами служивое дворянство.

Бельский был князем Белого княжества со столицей посреди беспредельных лесов и болот, с крепостью и городком, или посадом, которые сильно пострадали от боев между русскими и поляками и всевозможными ворами. От Москвы до Белой было 60 миль. От Смоленска — 36. От Торопца — 30. Долгое время принадлежала Белая Гедеминам, литовским князьям. На Белую покушались польский король Казимир и сыновья Ягелло. Князь Василий Бельский переметнулся на сторону Ивана Грозного. Недолго думая, бросил он свою литовскую супругу и женился на московитянке. Но московский государь по обычаю своему отнял Белую у старого князя, что, понятно, настроило троих сыновей князя против Ивана Грозного. Но отец вдруг стал на сторону не своих сыновей, что казалось естественным, а выступил за Царя.

Джером Горсей, английский коммерсант, считал другого Бельского, Богдана, не менее зловещей фигурой, чем Скуратов, глава опричнины, который пытался стать первым фаворитом царя Ивана Грозного, доказывая самодержцу, что Бельский обкрадывает царскую казну. Борис Годунов, и тот побаивался Бельского. Сев на трон, он поспешил послать этого опаснейшего интригана в ссылку, но Бельский успел отправить награбленные им сокровища в Польшу. Бежав к полякам, он стал всячески вредить московитам, мстя им за свое изгнание. Горсей был убежден, что не кто иной, как Бельский, породил Смуту, поднял против Москвы польского круля, чтобы залить ее кровью, дабы отомстить Царю Борису Годунову. Это он задумал роль Лжедмитрия в покорении России. Русские историки уверовали, что Борис Годунов умер естественной смертью, но весьма осведомленный о русских делах Горсей утверждал в своих воспоминаниях, что на самом деле Борис Годунов струсил, когда Лжедмитрий окружил с поляками Москву, отравился и заставил отравиться и царицу свою, и сына-наследника, и царевну-дочь. Московский народ верил, что в их врата стучится всамделишний царевич Дмитрий, давно убитый в Угличе. И народ открыл врата врагу и со слезами радости приветствовал самозванца… И народ, и духовенство православное били челом супостату… Посеяли россы зубы драконов — и пожали бурю. Много знатных родов пресеклись, угасли, но никто не жалел об унесенном ураганом князе Бельском.