Михаил Попов - Темные воды Тибра

Облик мавританского царя описать довольно легко – прямо над его головою потрескивает смолистый факел, который дает устойчивый свет. Под густыми бровями – глубокие черные глаза. Глаза без дна. Лицо кирпичного цвета, нос слегка горбат, подбородок слегка раздвоен, по вискам с разной скоростью бегут большие соленые капли. Слегка подергивается левый угол рта. Длинная борода кажется частью одежды – настолько она тщательно и прихотливо заплетена, столько заключает в себе золотых нитей.

Облик его собеседника, нумидийского царя, напротив, неуловим. Передвигаясь гибким, полузвериным шагом, он создает сильное движение воздуха, которое заставляет волноваться пламя факелов, и освещенность царской фигуры непрерывно и причудливо меняется.

Именно таким должен был представляться римлянам образ их главного противника последних лет.

Кстати, одет Югурта по традиционной моде нумидийских кочевников – свободные штаны из грубого полотна, рубаха подхвачена широким кожаным поясом, несущим в себе целый арсенал разнообразных ножей; на шее – массивная золотая цепь, знак царского достоинства; в волосах – пурпурная лента – мода, введенная легендарным царем Массиниссой.

– Клянусь и нашими, и вашими богами, мои слова отскакивают от стен твоего недоверия, как комки глины от гранитной скалы.

Край рта мавританского владыки слегка дернулся – могло показаться, что он слегка улыбнулся.

– Ответь мне, по крайней мере, зачем тогда ты согласился выдать за меня свою дочь?

– Чтобы породниться с тобой. – Голос Бокха был хриплым настолько, что казалось, в легких его была дыра.

– Это не ответ или только очень малая часть ответа. Я не могу поверить, что такой благоразумный и осторожный человек, как ты, мог совершить этот шаг, не предвидя, что он может возыметь какие-то последствия.

Бокх покашлял, но ничего не ответил.

– Ты ведь знал, что я веду войну. Что я веду войну очень тяжелую, с противником хоть и продажным, но опасным смертельно. Тебе ведь известно, что римляне не проиграли еще ни одной войны. Никому.

– Всему когда-нибудь приходит конец.

Вышагивавший Югурта остановился, повернувшись в сторону каменного возвышения:

– Так ты готов выступить на моей стороне?

– Я сказал лишь, что всему когда-нибудь приходит конец.

Югурта ударил ладонями по своим кожаным бокам.

– Ты опять уходишь от прямого ответа. Ты не хочешь понять, что окольные пути хороши, когда ты ведешь дела с врагом; в делах же, которые ты затеваешь с другом, лучшие пути – прямые.

Бокх покашлял.

Югурта усмехнулся.

– Я покажу тебе пример такого ведения дел, царь мавританский. Я научился этому у римлян. Я одним ударом разрублю ту путаницу, что возникла меж нами. Об одном прошу тебя: не спеши обижаться, если какие-то мои слова покажутся тебе слишком прямыми. Никакого намерения задеть тебя, твое величие, твое семейство, твое царство или ваших мавританских богов у меня нет и быть не может.

Сидящий подумал несколько секунд.

– Говори.

– Выдавая за меня свою дочь, ты стремился породниться не со мною…

Густые брови мавританца зашевелились, рот искривился больше обычного.

– Говори.

Югурта помолчал, неподвижно стоя перед каменным возвышением. Теперь он тоже стал доступен описанию. Чуть вытянутое лицо с вертикальными морщинами на щеках, благородного очертания подбородок, высокий чистый лоб. Только губы слишком тонкие, губы человека, привыкшего сдерживаться.

– Говори же, – проявил нетерпение Бокх.

В глазах Югурты промелькнули огоньки, независимые от света факелов. Он одержал первую, микроскопическую победу.

– Ты хотел породниться не со мною, но с римлянами. Я сейчас объясню свою мысль.

– Объясни, ибо пока в твоих словах я не вижу смысла. Может быть, ты хочешь сказать, что я их люблю? – Хрип перешел в кашель.

Югурта спокойно покачал головой:

– Нет, не это я хочу сказать. Ты их не любишь, нет. Ты их ненавидишь, может быть, даже сильнее меня. И знаешь почему?

– Я же сказал тебе, говори!

– Наши царства граничат, Нумидийское и Мавританское, но, в отличие от вашего, наше царство всегда принимало участие в делах Рима. Мы то помогали пунам своей конницей, то переходили на сторону римлян и помогали им в борьбе против пунов. Мы принимали римских послов, и они говорили с нашими царями как с равными. Наши цари были друзьями римского народа или, напротив, их врагами, но всегда были кем-то. Нас всегда знали в Риме.

– Ну и что? – попытался усмехнуться Бокх.