Алексей Шкваров - Слуги Государевы. Курьер из Стамбула

Вернулся домой корпус русский. С честью выполнил инструкции возложенные. Благодаря генералу Кейту славному, но незаслуженно забытому историей нашей. Конъюнктуры придворные задвинули его подале от Петербурга, а затем и вовсе вынудили покинуть службу воинскую и пределы русские.

Засилье иностранцев на Руси, с легкой руки Петра Великого начавшееся, теперича использовать можно было и в интересах личных. Когда роды старинные, боярские аль княжеские, счеты промеж себя сводили да к власти рвались, других локтями отталкивая. И то правда, немало зла чужестранцами принесено было, но и пользы немеренно. Только зачнут на Руси под одну гребенку чесать, клочьями драть будут. А тут и политика высокая вмешалась, бриллиантовыми перстами монаршими да вельможными управляемая. Политика-то высокая, а дела ее на дорогах глухих творятся, пробираются тропами тайными, плывут каналами темными, в водах грязных. В сердца и души людей проникают. Искушают и продают с потрохами. Куда ж человеку честному деваться? Сожрут и не подавятся.

Джеймс Кейт, шотландец на службе русской, долг свой исполнил честно. Простоял в Швеции с корпусом экспедиционным ровно столько, сколь наказывала Императрица наша, Елизавета Петровна. К весне 1744 года уже и политика внешняя изменения претерпела. Новая каша начала завариваться густо на континенте европейском. «Прагматическая»!

Австрийская Мария-Терезия власть императорскую, после смерти отца пошатнувшуюся, укрепляла. Да многие не согласны были с ее правами на престол отцовский. А в политике всегда так. Лишь повод дай! Поделить все заново.

От того, кто послабее стал, — оторвать, себе захапать. Обиды старые вспомнить. Одного пред другим оклеветать, а на сваре их себе капитал приумножить. В политике европейской дружбы не бывает. Если токмо не против России варварской сообща выступить. Это завсегда. Или ею же отгородиться от соседа опасного. Одному царедворцу опытному отсыпать золота, а уж он-то и устроит так, что воинство русское, непобедимое, а главное неистребимое и неисчерпаемое. отправится кровь свою за интересы чужие проливать. А вот честных не любили. Оттого и опорочить стремились. И свои продажные, ну а с других — и вовсе спрос малый. Тем паче, коль честный человек — иностранец в государстве Российском.

Были замыслы восстановить в Швеции порядок самодержавный, парламентом урезанный. И момент благоприятствовал. Войска собственные вдоль границ датских стояли. Вокруг Стокгольма один корпус русский. Можно, можно было восстановить монархию абсолютную. Отодвинуть в сторону риксдаг продажный, власть захвативший. От непостоянства парламентского и все беды шведские исходили. А с одним-то Королем, да с помощью русских полков на престол возведенным (Адольф-Фридрих), всегда договориться можно.

С парламентом — хуже. Помнишь, читатель, гражданина великого, Левенгаупта? Того, что армией в Финляндии командовал, да на плахе дни свои завершил. Он к тому ограничению королевской власти премногое рвение приложил. Медаль даже памятную вручили тогда ему благодарные соотечественники. От топора-то не спасло, правда.

«Король невеликую партию имеет, которая ничего важного учинить не в состоянии, — доносил Джеймс Кейт в Петербург 1-го апреля. — Дальнейшее пребывание здесь корпуса войск Императорских поистине сие есть струна, наивысочайшей осторожности подлежащая. Я в состоянии буду до конца мая месяца, не подавая немалого шведам сомнения, посажение войск на галеры проволочь, и в случае Вашего Императорского Величества соизволения, чтоб здесь оному корпусу дале пробавляться, тогда недостаток провианту может мне служить причиною ожидать оного из России присылки».

Также Кейт писал, что «… крестьянский чин содержанием здешнего войска зачал уже скучать, и вскоре оное с рук сбыть желает…».

Елизавета в ответ настаивала:

«…на промедлении со оным войском тамо еще до последних чисел июля месяца».

Гилленборг, Нолькен с Шетарди настаивали на скорейшем выводе корпуса из пределов Королевства шведского. Не вышло надавить на совесть масонскую Кейта, тогда Принца наследного Адольфа-Фридриха в силки свои затащили. Модно это было, повторюсь, идеями вольных каменщиков увлекаться. У Короля Фридриха Прусского сестра на выданье была, вот и сосватали заодно. А Король-то уж вломился в пределы австрийские да отхватил кусок жирный, Силезией называемый. То война новая европейская начиналась. Соседи взялись за дележ владений австрийских, несогласные с «санкцией прагматической», по которой власть в империи Габсбургов к Марии-Терезии отошла. Потом, правда, все промеж себя передрались. Но в начале дружны были и Париж, и Берлин. Сообща действовали. На Петербург давили. Настаивали на отзыве Кейта из Швеции. Предлагали на место его генерала Любераса, на руку не совсем чистого, а оттого более покладистого, назначить. Кейт-то мзды не брал! Скромно жил, без размаха, с одного лишь жалования. Не удобен!