Валерий Дуров - Нерон, или Актер на троне

Вернуться в Италию ему все же пришлось. В начале марта он высадился в Брундизии, но до выяснения истинного положения дел в столице счел за лучшее задержаться в Неаполе, который по — прежнему очень любил. Для встречи императора неаполитанцы пробили в стене пролом, через который Нерон въехал в город как древний победитель на священных играх. Точно так же он вступил в Анций и Альбан.

В Рим Нерон въехал на колеснице, которая служила во время триумфов Августу. Ее влекли две белоснежные лошади. В пурпурном одеянии триумфатора, в расшитом золотыми звездами плаще император был великолепен. Его длинные, тщательно завитые волосы рядами спадали на шею. Голову украшал олимпийский венок. В правой руке он держал пальмовую ветвь победителя в Дельфах. Перед колесницей несли завоеванные в Греции венки. На специальных табличках было указано, где и за что они получены. Позади шли хлопальщики, которые распевали во весь голос:

— Мы слуги Августа, солдаты его триумфа!

Процессия была столь многолюдна, что для ее прохождения по Большому цирку пришлось снести арку. По всему пути следования закалывались жертвенные животные и разбрызгивался ароматический шафран. Простые люди подносили принцепсу свои бесхитростные дары: яркие ленты, певчих птиц, всякие сладости..

Завоеванные в состязаниях венки Нерон повесил в залах своего дворца. Те, которым не хватило места во дворце, была размещены в храме Аполлона на Палатине и прикреплены к Египетскому обелиску в Большом цирке. Всего венков оказалось тысяча восемьсот восемь. В ознаменование побед принцепса была выбита монета, на которой он был изображен в одежде кифареда.

После триумфальных гастролей в Греции Нерон чрезвычайно заботился о сохранении своего голоса. Даже к преторианцам он обращался теперь только через глашатая. При нем неотлучно находился врач, напоминавший о необходимости беречь горло и дышать через платок.

В столице, однако, Нерону не сиделось, и вскоре он вернулся в Неаполь, устроив там игры по случаю годовщины смерти матери. Здесь его известили о восстании в Галлии, где пропретор провинции, тридцатичетырехлетний Гай Юлий Виндекс взбунтовал войско. К известию о мятеже Нерон отнесся на удивление беспечно. Он отправился смотреть на состязания борцов и был так увлечен, что уселся прямо на арене и руками отталкивал пары, которые слишком отдалились от середины площадки.

Хотя донесения о мятежниках продолжали поступать, Нерон по — прежнему никак на них не реагировал. Он возмутился лишь на восьмой день, когда ему сообщили о том, что Виндекс в одном из воззваний назвал его не Нероном, а Агенобарбом и обозвал дрянным кифаредом.

— Это ложь, — говорил он повсюду дрожащим от обиды голосом. — Я достиг в искусстве совершенства. Всем известно, с каким упорством я оттачиваю свое мастерство.

Когда его пытались утешить, он, чуть не плача, вопрошал:

— Неужели вы знаете кифареда лучше, чем я? Пройдет немного времени, и я выступлю перед вами как танцовщик. Потерпите! Ждать осталось недолго. Я уже разучиваю балетную партию вергилиевского "Турна".

Его просили не расстраиваться и не обращать внимания на оскорбления Виндекса.

— А то, что он назвал меня Агенобарбом, — не успокаивался Нерон, — очень даже хорошо. Я вновь приму свое родовое имя и откажусь от того, которое принял по усыновлению. Я это сделаю, чтобы впредь меня никто больше не попрекал.

В Рим он все же вернулся, но в сенате не появился, ограничившись письменным посланием, в котором извинялся перед сенаторами, что не может прийти лично и выступить с речью. "Все дело в том, — писал он, — что врач запретил мне напрягать горло. Но я прошу вас потребовать от Виндекса удовлетворения за оскорбление, нанесенное вашему императору и Римскому государству".

В тот же день он созвал во дворце самых влиятельных членов сената, но о политических делах совещался с ними недолго, лишь вкратце коснувшись мятежа. Весь остаток дня он демонстрировал им новый водяной орган неизвестной еще конструкции. Увлеченно объяснял его устройство и действие.

— Я обещаю вам показать, как он звучит в театре. Если, конечно, Виндексу будет угодно, — пошутил он напоследок.

Нельзя сказать, что Нeрон полностью бездействовал. Он сместил обоих консулов, взяв на себя их функции; против Виндекса послал наместника Верхней Германии Вергиния Руфа, который с тремя легионами тотчас устремился на мятежника. За этими делами принцепса застало сообщение о том, что в Испании ему изменил Гальба, управляющий этой провинцией в течение восьми лет. При известии о новом мятеже Нерон лишился чувств.