Эдуард Макаревич - Филипп Бобков и пятое Управление КГБ - след в истории

Известность Николаю Губенко в последние годы принесли поставленные им фильмы. А он идет в Театр на Таганке: труппа избрала его своим главным режиссером. «Отлично понимаю, что я не театральный режиссер. Но я, очевидно, нужен труппе, нужен как некое объединяющее лицо, с кем связывает она возвращение определенных ценностей, утраченных театром за последние годы», – заявил в интервью для «Московских новостей» Губенко.

«Постоянно, через всю гражданскую жизнь каждого человека тянутся исторические комбинации, в которых обязан гражданин отказаться от известной доли своих стремлений, для того чтобы содействовать осуществлению других своих стремлений, более высоких и важных для общества». Так писал философ и публицист, возглавлявший самый прогрессивный журнал своего времени, человек, который почти два года провел в одиночной камере, а два десятилетия на каторге и в ссылке. Впрочем, авторы письма, скорее всего, и его не возьмут в расчет. Поскольку писал это революционер-демократ Чернышевский».

Одной из технологий политической войны, которую ЦРУ вело против СССР, было создание определенных политических публичных документов, на основе которых могли бы сплачиваться силы, выступающие за изменение конституционного строя в СССР. Заявление от имени «Интернационала сопротивления» было тогда одним из таких документов. Вот какую картину событий и действий дает Бобков в связи с этой технологией ЦРУ:

«Запад постоянно разрабатывал и пропагандировал такого рода документы, видя в них основу для соответствующей обработки общественного мнения. Вначале такую роль играли письма против отдельных правительственных решений и акций, затем возникла «Хроника текущих событий», вокруг которой стали сплачиваться «борцы за права человека в СССР». Запад активно поддерживал этих людей в их правозащитной деятельности, вплоть до оказания материальной помощи «пострадавшим». Позже стали распространяться программы «Демократическое движение в СССР» и «Тактические основы демократического движения в СССР», изготовленные западными антисоветскими центрами. И наконец, под «крышей» политического отдела посольства США в Москве возникли «хельсинкские группы», стал усиленно продвигаться призыв «к защите прав человека». Ставилась задача легализации нелегальной деятельности «борцов за права человека» против советской власти. Кстати, подобная легализация состоялась в Польше, тогда группы, выступавшие «в защиту прав рабочих», привели к власти те силы, которые сменили социалистический строй на капиталистический.

Тезис «Защита прав человека в СССР» звучал громко, западная пропаганда продвигала его с неослабевающей силой, а «хельсинкские группы», опираясь на поддержку Запада, активно дестабилизировали обстановку в стране. Силы, сплотившиеся под лозунгом «защиты прав человека» внутри страны, конечно, сыграли определенную (хотя и не решающую) роль в разрушении державы, вызывая недоверие к власти, к государству.

Этот лозунг не снят с повестки дня и после ухода в прошлое Советского Союза. Теперь место СССР заняла Россия. И сплочение сил, выступающих против власти российского государства, уже не коммунистического, продолжается призывом к защите прав человека в России. Не они ли легализуют цель тех, кто ставит задачу расчленения России, освобождения на ее территории «порабощенных наций»?

Все это говорит о том, что не в коммунизме дело. Как мы понимаем, сегодня речь идет о борьбе за ресурсы, за влияние, за коммуникации, где Россия выступает конкурентом. И о гуманитарном прикрытии этой борьбы».

Партия как огня боялась открытой дискуссии с оппонентами реального социализма, в первую очередь с так называемыми «диссидентами» – представителями инакомыслящей интеллигенции. В 70–80-е годы Бобков не раз готовил записки в ЦК КПСС, где звучали предложения вступить в прямую полемику с академиком Андреем Сахаровым, профессором Шафаревичем, историком Роем Медведевым и другими известными по тем временам оппозиционерами. Но партийные идеологи и пропагандисты настаивали на репрессивных мерах в отношении оппонентов. И возлагали на КГБ ответственность за них.

Сегодня можно вполне определенно сказать, что КГБ видел процессы в стране лучше, чем партия. Благодаря социальным исследованиям и агентурному аппарату и вследствие близости к кричащим проблемам. Да, и отчасти из-за присутствия умных голов на социально опасных участках.