Галина Дитрих - Олег Рязанский

Помолчав, снова разговорились. Олег Рязанский о трофеях охотничьих, о бездонном мещерском озере, где обитает зверь не зверь, рыба не рыба… Дмитрий московский о том, как тяжела шапка мономахова, как неравномерно пополняется казна, насколько увеличились расходы на льготы мастеровитым лицам и ликвидацию последствий разбойных нападений под началом атаманши Маруськи Климовой из Бутырок. Видано ли такое, чтобы бабе подчинялись мужи разбойные? Князь наш светлый Владимир Красно Солнышко еще в те далекие времена поднимал вопрос о мерах борьбы с разбоями, а за ночное хождение без дела по Киеву назначал битье кнутом… На передыхе поинтересовался:

– А у тебя, Ольг Иваныч, как дела?

– На нашей грядке свои порядки.

– Говорят, строиться задумал?

– Уже донесли?

– На то и существуют доносчики.

– Верно! – ухватил быка за рога Олег Рязанский. Он, как всегда, себе на уме был, но и пустословием не обижен. – Замыслил кое-что перестроить. Городской торг переместить за городской вал, а вал перенести на место старого рва, засыпать его и вырыть новый. Перемостить спуск к реке, а реку пере… – на этом месте Олег Рязанский захлебнулся словом, осознал, что переборщил, перестарался, зарвался, заврался? Сделал вид, будто тоже в горле запершило, перестроился: – а на открытом взору пространстве за новым валом воздвигнуть величественный собор с шатровыми башнями, вратами сдвоенными, надвратной церковью, колокольней с колокольными звонами. По будням – будничными, на праздник – праздничными. И под колокольный звон велю зарыть 1374 золотые монеты, по числу года закладки храма!

– А ты не опасаешься, что монетозаройщики эти монеты сами же и выроют?

– Не опасаюсь. Все предусмотрено. Монеты зароют не скопом, а по периметру фундамента всех стен. Чтобы веками стояло! Для быстрейшего претворения в жизнь замыслов, осталось отыскать хорошего зодчего.

– Могу одолжить своего, – неосторожно предложил князь московский, начисто позабыв, что зодчего у него уже нет, Олег же рязанский обрадованно вопросил:

– Так когда пришлешь зодчего, Дмитрий Иваныч, завтра? Послезавтра?

Князь московский осознал свою оплошку и стал выкручиваться:

– Рад бы услужить, да не могу, не обессудь, оговорился…

Получив отказ, Олег Рязанский насупился, набычился, наклонил голову и ну сверлить собеседника взглядом! Была у него такая привычка: закусить удила и свирепеть глазом. Приобретенная или летописная?

– Эх, Димитрий, Димитрий… Сначала обещаешь, потом отказываешь… Не по-княжески это, не по-божески, не по-человечески….

– Ну, хоть убей, не могу! Нет у меня зодчего! Был, но сгинул!

Олег Рязанский свистанул коня, впрыгнул в седло, пришпорил и был таков! Его конвой едва успел собрать уши развешенные…

А Щур, ну, и проныра, тут как тут. Приник к земле блескучим увеличительным глазом:

– Зри в оба, княже! Следы от твоего коня с лишними ребрами в рязанские пределы поскакали. Беглой рысью. На пару со следами твоего беглого зодчего! Однако не горюй, напоследок могу тебя обрадовать – еще один бочоночек отыскался! Целехонький! Но не с бульканьем, а с подозрительным бряканьем в утробе. Похоже, именно из-за этого тати его и бросили. Ни выпить, ни продать, кому нужен товар порченый?

Однако, князь московский не на шутку разозлился, застучал копытами своего коня:

– Немедля доставить мне бочоночек! Со всей осторожностью!

Знай грабители о содержимом бочоночка – ни в жизнь его бы не бросили!

Скованное льдом Плещеево озеро. На берегу город Переяславль-Залесский. Основанный князем Юрием Долгоруким. В 1152 году. Естественно, князь не собственноручно ворочал сосновыми бревнами. Он просто приглядел место и место ему очень понравилось. Князь перекрестился, опустился на колени, выкопал руками ямку, куда и воткнул прутик. Застолбил место. Остальное – дело рук зодчего и мастеровитых людей.

Шло время и в начале января 1375 года московский князь Дмитрий Иванович созвал в Переяславль-Залесском княжеский съезд по случаю рождения у него очередного сына. Юрия. Зимородка.

Запасаться сыновьями князья стремились всегда. Во избежание естественных убытков. От стихийных бедствий: чумы, холеры, пожаров, вражеских набегов. От чисто детских болезней: сыпи, огневицы, судорог. От несчастных случаев, когда одна из нянек уронила мальца в воду и тот захлебнулся. Или загадочной смерти малолетнего московского царевича, который по объяснению угличских мамок, упал на нож и по нечаянности зарезался…