Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Книга вторая

– Лучше тебе, – Эстер, звонком, вызвала сестру, – мы тебя немного полечим, и станет совсем, хорошо. Потом к маме отправишься, она тебя покормит… – Эстер вспомнила, как болели мальчики:

– Я тоже волновалась, а я врач. Ей всего девятнадцать, она дитя. Она растерялась… – тетя Юджиния сказала Эстер, что жена дяди Виллема слегла, с тех пор, как ее сын постригся в монахи:

– Элиза, наверное, сюда к родителям приехала… – доктор Горовиц, аккуратно, вымыла руки:

– Надо предупредить ее отца. Пусть Андреас позвонит в Мон-Сен-Мартен. Давида здесь нет, – женщина, невольно, усмехнулась, – это понятно. Был бы он в Амстердаме, весь госпиталь, перед ним, на цыпочках бы ходил… – бывший муж славился бецеремонным обращением с ординаторами. Давид заставлял молодых врачей бегать за кофе, и открывать ему двери.

– Как будущему Нобелевскому лауреату… – Эстер взяла резиновую грушу с трубкой. Маргарита затихла, широко открыв глаза:

– Правильно, – почти весело сказала доктор Горовиц, – тебе дальнейшее вряд ли по душе придется. Надо потерпеть, милая моя… – на шейке девочки висело простое, маленькое, серебряное распятие. Эстер, осторожно, расстегнула цепочку:

– Передайте матери, сестра Левенкапм. Младенцам подобные предметы опасны, тем более, когда она еле дышит.

Элиза зажимала крестик в ладони. Она опустилась на койку, не сняв пальто:

– Иисус, Дева Мария, святая Маргарита Кортонская, сжальтесь над моей девочкой. Надо попросить, чтобы капеллан пришел… – поняла Элиза, – из церкви святого Николая… – когда Элиза жила в Амстердаме, она ходила к мессе в главный католический храм города:

– Вдруг придется… – девушка не хотела о таком думать. Она закрывала глаза:

– Моей девочке всего четыре месяца. Она улыбается, она узнает меня, Давида. Господи… – Элиза сползла с койки, встав на колени, – Господи, будь милостив…

– Я бы не советовала, – раздался знакомый голос, на пороге палаты, – пол выложен плиткой, а на вас тонкие чулки. Вы тоже можете простудиться… – Эстер, как ни старалась, не могла ее назвать ни по имени, ни госпожой Кардозо. Золотистые волосы девушки потускнели, спутались, бледное лицо покрывали следы слез:

– У вашей дочери упала температура. Мы сделали промывание горла. Она спит… – доктор Горовиц держала в руках стопку белья:

– Палата с умывальной. Примите горячий душ, переоденьтесь, вам принесут младенца… – Эстер, почему-то, избегала называть ребенка Маргаритой:

– Покормите ее, ложитесь спать… – она указала на темное небо, – в коридоре сестринский пост. Сюда проведен звонок… – женщина взялась за цепочку:

– Если дитя начнет кашлять, вызывайте помощь. Вы здесь пробудете… – Эстер задумалась, – дней пять. Я могу… – голубые глаза взглянули на Элизу, – известить ваших родственников… – Элиза, медленно, поднялась с колен:

– Я хотела поехать в Мон-Сен-Мартен, на поезде. Я только что вернулась из Маньчжурии…

– Я читала историю болезни, – вежливо прервала ее Эстер:

– Здесь халат, рубашка, полотенца, пеленки для больной… – она сложила вещи на койку:

– Никаких поездов. Дитя, скорее всего, простудилось во время путешествия. Пусть вас заберет машина. Насколько я помню… – Элиза услышала ядовитые нотки, – у ваших родственников есть лимузин.

Элиза ехала на лимузине в мэрию, на свадьбу. Девушка надела костюм кремового шелка, и хорошенькую шляпку, с короткой вуалью. В руках лежал букет весенних цветов. Вход в мэрию тоже украсили цветами, на ступенях расстелили ковер. Шахтеры получили выходной. Отец держал Элизу за руку:

– Ты очень красивая, доченька… – шепнул барон, – жаль, что Виллем не смог приехать… – через неделю после свадьбы пришла телеграмма из Рима. У баронессы Терезы случился сердечный приступ, за столом. Элиза, робко, сказала мужу: «Может быть, отложить отъезд, милый? Мама плохо себя чувствует…»

– У твоей матери слабость сердечной мышцы. Я ее осматривал, – отрезал профессор Кардозо:

– Сердце не укрепится, если ты здесь останешься, Элиза. Не бывает чудесных выздоровлений, сколько бы вы месс не заказывали. Меня ждут в Конго, в Маньчжурии… – муж протянул ей руку, она застегнула серебряную запонку на манжете белоснежной рубашки… – у меня есть обязательства перед Лигой Нации, перед больными… – Элиза опустила голову: «Хорошо, Давид».

– Есть лимузин… – Элиза комкала в руках халат. Она чуть не добавила: «Кузина Эстер», но вовремя опомнилась.

– Напишите телефон, – коротко велела женщина, – ваш лечащий врач позвонит.