Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Книга вторая

– Интересно, – Меир покуривал, закинув ногу на ногу, качая носком ботинка, – хотел бы я посмотреть на содержимое пакета. Кузен Наримуне работает на Советский Союз… – Меир не опасался, что кузен его раскроет. Он смотрел в темные, холодные, бесстрастные глаза:

– Он меня узнал. Однако видно, что он человек чести. Наримуне ничего не сделает. И я тоже… – Меир, внезапно, решил:

– Сообщу начальству только о Зорге. Обо всем остальном им знать не обязательно. Наримуне семья, я не могу поступать бесчестно. Русские станут нашими союзниками, рано или поздно, – Меир был больше, чем уверен в таком исходе событий, но на совещаниях помалкивал. Пока и речи не шло о европейской войне, а, тем более, об участии Америки в боевых действиях:

– С другой стороны, – Меир помешал кофе, – если Япония и Америка столкнутся на Тихом океане, Советский Союз нам поможет. У них здесь свои интересы. Наримуне нам важнее на свободе, даже если оставить в стороне то, что я никогда не предам родственника, – Меир отчего-то развеселился.

Он не сказал кузену, что едет в Сендай. Меир собирался пробыть в горах только два дня. Ему надо было возвращаться к занятиям и журналистской жизни. В Испании, превратившись из Марка Хорвича в Марка О'Малли, Меир начал писать. Коллеги должны были видеть его корреспонденции. Меир подозревал, что в недрах правительственных офисов, в столице, сидит редактор, правящий его опусы. Появление бойких статей мистера О'Малли, в чикагских газетах, никак иначе было не объяснить.

Они любезно распрощались, кланяясь. На тротуаре Гинзы Меир отговорился покупками. Он заметил, как блестят глаза кузена Наримуне:

– Он человек чести, – Меир зашел в универсальный магазин, – он ничего, никому не скажет. И я тоже. Просто буду знать, куда прийти, в случае необходимости… – адрес Наримуне он подсмотрел на визитной карточке, переданной Вукеличу.

В магазине, переписав данные в блокнот, Меир, нашел ювелирный отдел. Он слышал, что в Японии хороший жемчуг. Меир хотел привезти Ирене браслет, или ожерелье.

– Не кольцо, – он смотрел на бархатные коробочки, – но когда-то придется и его дарить. Иначе бесчестно… – он вспомнил о семейном кольце, с темной жемчужиной:

– Аарону жениться надо, ему скоро тридцать. Хотя какая женитьба, с его работой… – в ярко освещенном отделе, среди зеркал, щебетали девушки. Юноша его возраста, в скромном, чистом костюме, покупал кольцо. Меир огляделся:

– Как мирно, как спокойно. В Берлине так было. Аарону здесь делать нечего, – усмехнулся мужчина, – ни одного еврея во всей Японии, кроме меня… – он выбрал красивые бусы кремового жемчуга. Представив Ирену, в одном ожерелье, он, немного, покраснел. Меир признал: «Ты по ней скучаешь, дорогой мистер О'Малли». Расплатившись, он сверился с магазинными часами. Пора было на урок.

За плечом Наримуне прошелестел голос:

– Ваша светлость, вас ожидают, в библиотеке… – Наримуне, отчего-то подумал: «Наверное, тайная полиция». Он усмехнулся, отдавая лакею чашку:

– Какая кэмпэтай! Им нет хода во дворец. Простолюдинов, кроме слуг, здесь не водится, а слуги десять поколений с императорской семьей живут… – даже самые мелкие придворные должности передавались по наследству. Наримуне предполагал, что его попросят патронировать какое-нибудь деревенское начинание в его префектуре, как он думал о Сендае, или вручить премию, лучшему овощеводу севера.

Толстый, персидский ковер, скрадывал шаги. Тускло играло тисненое золото на переплетах томов. У окна Наримуне увидел знакомую фигуру, в темном смокинге. Он, мгновенно, переломился в спине, разглядывая узоры ковра: «Ваше императорское величество…»

Наримуне дружил с младшим братом Хирохито, принцем Такемацу. Принц, офицер, в военно-морском флоте, открыто выступал против маньчжурской войны, называя ее безумной авантюрой дорвавшихся до власти генералов.

Подростками, Наримуне и Такемацу вместе учились, в Киото, однако сейчас виделись редко. Такемацу, с женой, жил на морской базе, на западном побережье острова Хонсю.

– Садитесь, ваша светлость, – ласково сказал Хирохито, блеснув стеклышками пенсне: «У меня есть разговор приватного характера». Император, было, подумал, что стоило пригласить сюда министра двора:

– Нет, не надо. Пока ни о какой помолвке речь не идет. Официально, по крайней мере. Теру всего тринадцать лет. Год назад она его увидела, на празднике Ханами, во дворце. Теру не говорила с Наримуне тогда, подобное не принято. Она все время с детьми провела. Кто бы мог подумать… – император вспомнил голос жены: