Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Книга третья

Подняв шишку, Густи, вдохнула свежий, острый запах смолы:

– Я никогда не смогу выйти замуж за этих… – она поморщилась, – эсэсовцев и военных, ухаживающих за мной, Генрих. Хотя, конечно, – девушка легла на мох и закинула руки за голову, – для работы они полезны. Болтают с красивой девушкой, флиртуют… – Густи, по направлению от Министерства Пропаганды, как активистка Национал-Социалистической Женской Организации, читала лекции по немецкому искусству, в школах СС, и санаториях для офицеров. СС заботилось об образовании работников.

Густи, весной, начала докторат. Она хотела писать о своем любимом Ван Эйке. Директор музея намекнул, что имперское министерство науки, воспитания и народного образования, не поощряет доктораты об искусстве завоеванных рейхом стран, пусть даже и с почти арийским населением. Густи, со вздохом, сложила папки на стеллажи, в кабинете. Она принялась за работу о Дюрере.

Густи, не скрывала, что ходит к мессе, однако Генрих приказал ей избегать церквей, где священники известны недовольством режимом:

– Я тоже… – он пошевелил палочкой угли костра, – посещаю храм, где висят знамена, со свастикой. На исповеди будь осторожней… – Генрих, потянувшись, коснулся ее руки, – некоторые ваши прелаты бегают в гестапо, с доносами. Наши священники, впрочем, тоже, – он помрачнел, – скоро все достойные люди отправятся в блок для служителей церкви, в Дахау.

О коллегах Густи не думала. Музейных работников, по распоряжению министерства, освободили от службы в армии, но Густи не могла слышать ежедневную трескотню, в столовой, о гении фюрера и новых завоеваниях рейха. Почти все мужчины в музее носили значки членов НСДАП. Густи, в любом случае, соглашалась с Генрихом. Пока Германия оставалась больной, как они говорили, ни о какой любви говорить было нельзя:

– Но и у постели больного можно полюбить… – Густи шла мимо знакомых ей, с детства, картин. Родители приводили ее в галерею почти каждое воскресенье. Потом она приходила в залы с мольбертом, учась в школе искусства. Генрих, при каждой встрече, просил Густи уехать из Германии. Ее отец скончался до прихода Гитлера к власти, мать умерла почти два года назад, Густи, в Дрездене ничто не удерживало.

– Кроме работы… – остановившись перед массивной, дубовой дверью кабинета директора, Густи, поправила скромный воротник белой блузы, на синем, холщовом, рабочем халате. На лацкане красовались значки Союза Женщин и организации «Сила через радость». Густи водила экскурсии, устраивала занятия в школах для рабочих, и организовывала поездки в старинные замки Саксонии. Все члены группы, где бы они ни трудились, вели себя, как безупречные граждане рейха. Генрих всегда подчеркивал важность сохранения, как он говорил, с невеселой улыбкой, блеска на фасаде.

Густи, отчего-то, подумала:

– Генрих в Бельгию и Голландию отправился. Он Ван Эйка увидит. А если… – она посмотрела на медную табличку с титулами директора, – если там гестапо… – Густи велела себе не волноваться. Настаивая, чтобы она уехала, Генрих заметил:

– Тебя отпустят, в Испанию, в Венгрию. Ты говорила, что в Прадо и Будапеште есть Дюрер. Эти страны наши союзники, тебе поставят выездную визу… – Дюрер был и в Америке, но туда попасть было почти невозможно, и не только из-за войны в Атлантическом океане. Рейх очень неохотно позволял своим гражданам путешествовать по нейтральным странам. Многие из таких поездок просто не возвращались.

– Я подумаю, – мрачно пообещала Густи руководителю.

Перекрестившись, она толкнула дверь кабинета директора.

Ее напоили хорошим кофе, не эрзацем. Директор показал приказ, рейхсминистерства науки, воспитания и народного образования. Фрейлейн фон Ассебург, по вызову генерал-губернатора бывшей Польши, Ганса Франка направлялась в командировку, в Краков. Ей предстояло провести уход за «Дамой с горностаем», Леонардо. Картина из коллекции Чарторыйских переехала в особняк Франка. Потом Густи ждали в Аушвице, с лекциями о немецком искусстве, для персонала лагеря. Девушка, незаметно, сжала руки в кулаки. Она знала, кто позаботился о командировке:

– Он писал, что близок к этому… Франку… – до Густи донесся наставительный голос директора:

– Для реставратора, фрейлейн фон Ассебург, честь, поработать с шедевром Леонардо. В мастерских при краковских музеях есть все необходимое. Поедете налегке. Познакомитесь со столицей славянских варваров… – Густи приказала себе улыбаться: