Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Книга первая

Герр Рихтер занимался импортом и экспортом. Он арендовал банковские ячейки и часто появлялся в хранилищах с элегантным саквояжем от Гойара. Банки строго следили за неприкосновенностью операций. Герр Рихтер оставался в помещении один.

Предварительно он посещал склады в порту. Контора часто получала грузы из Европы. Сеньора Рихтера хорошо знали таможенники. Товары всегда приходили одинаковые. Рихтер импортировал английские ткани, чай, специи. Досмотр проходил формально.

Рихтер сказал Далдорфу, что покидает Буэнос-Айрес. Коммерсант хотел перевести дело на родину предков, в Цюрих. Ландесгруппенляйтер улыбнулся:

– Может быть, сразу в Германию, Теодор?

Они давно называли друг друга по имени. Герр Рихтер покраснел:

– Это большая честь, Юлиус. Посмотрим. Может быть, позже, когда Марта подрастет…, – дочери Рихтеров исполнилось двенадцать. Осенью Рихтеры отправили Марту, в закрытую школу, в Альпах. Они провели зиму в Буэнос-Айресе. Герр Рихтер уволил сотрудников, с тройным окладом, они продали особняк. Далдорф выдал им рекомендательные письма, для руководителя отделения национал-социалистической партии за границей, в Цюрихе.

Для всех, они отплывали из Буэнос-Айреса в Ливорно.

На самом деле, герр Рихтер нанял мощный «Линкольн». Ранним утром они с женой уехали на север, в Монтевидео. За ними отправились ящики с мебелью, коврами и домашней утварью. Груз доставили на пакетбот, идущий в Мексику, в Веракрус. Оттуда имущество Рихтеров ехало в Нью-Йорк, а потом в Италию.

Марта, обреталась не в Швейцарии. Теодор осенью отвез дочь в Америку. Отец поместил ее в школу Мадонны Милосердной, лучший в Нью-Йорке католический пансион для девочек. Марта, как и родители, свободно говорила на английском языке.

– Так лучше, – сказала Анна мужу, – в Мехико мы будем жить раздельно. Марте было бы с нами неудобно. Заберем, все, что нужно, из Нью-Йорка, и отправимся в Европу.

В Нью-Йорке их тоже ждали кое-какие, аккуратно упакованные ящики. Предложение Далдорфа было заманчивым, однако Теодор сказал жене дома, за чашкой кофе:

– Москва на такое не пойдет. Слишком опасно. Мы должны обосноваться в Швейцарии, в центре европейских операций. Оттуда будем наезжать в Берлин, в Париж, да и куда угодно…

Вытащив цветы из вазы, женщина подняла лепестки, ощупывая их длинными, красивыми пальцами. Их особняк в Буэнос-Айресе был чистым. Теодор каждую неделю, лично, проверял проводку, вентиляцию, и телефон. Дом в Цюрихе Рихтеры выбрали по присланным из Москвы фотографиям. Тамошний особняк тоже готовили к проживанию. Сеньора Рихтер знала, что техники не подведут.

– Удобно, что Теодор инженер, – переодевшись, она протерла лицо лосьоном от Элизабет Арден, – он даже доучиться успел, несмотря на все наши, – сеньора Рихтер повела рукой, – путешествия.

– Впрочем, я тоже, – у сеньоры Аны имелся диплом преподавателя языков, из университета Буэнос-Айреса.

Выйдя на балкон, она присела в кованое кресло, с чашкой кофе. Сеньора Ана обещала мужу, что с Риверой все пройдет легко. Теодор жил на безопасной квартире местных резидентов, однако женщин здесь не водилось. Жена Риверы, Фрида Кало, согласно досье, не любила посещать рестораны, и вообще была нелюдимой. Мужчина не годился. Сеньора Ана, в Буэнос-Айресе, пожала плечами:

– Дело двух дней. Оставлю ему записку, что приехал муж, поблагодарю за приятно проведенное время. Ты придешь, – она лежала на кровати, закинув руки за голову, – и починишь телефон, мой дорогой выпускник московского высшего технического училища, – Теодор заканчивал первые два курса в Санкт-Петербурге, но, после революции, завершил образование в Москве. Он провел губами по белой щеке:

– Мы с тобой почти двадцать лет друг друга знаем. Я только сейчас понял. Я в тебя сразу влюбился, на Финляндском вокзале.

– Мне было пятнадцать, – томно сказала Анна, – папа меня вывозил из Швейцарии с документами мальчика. Я надела штаны, какое-то старое пальто, и остригла голову. Не говори ерунды…, – сырой, апрельской ночью, в гудках паровозов, в шипении газовых фонарей, девятнадцатилетний Теодор, с другими товарищами, встречал Ленина на вокзале. Он, почти единственный среди большевиков, умел водить автомобиль. От Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов для приветствия Ленина, прислали большую делегацию меньшевиков и эсеров. Теодор предложил: «Я пригоню машину, на всякий случай. Вдруг будут провокации». Он подрабатывал шофером у председателя правления Волжско-Камского банка. Начальство отбыло на Лазурный берег, форд остался в полном распоряжении Теодора. Стоя на перроне, он все не верил, что увидит Ленина: