Юрий Когинов - Багратион. Бог рати он

«Да это же — подарок судьбы! — обрадованно произнес про себя Багратион. — Пока курьеры поскачут в оба конца, а генерал и император ознакомятся с соглашением, наша армия уйдет далеко вперед. Тут выигрыш уже не в часах, а, даст Бог, в нескольких днях». И вслух сказал, обращаясь к своему адъютанту:

— На сей раз хитрый и хвастливый гасконец Мюрат обманул не своего противника, а вырвал победу из рук Наполеона. Наша армия, благодарение Господу, будет спасена сей глупой Мюратовой затеей. Да еще мы здесь, у Шенграбена, собьем его спесь. Снарядите, князь, курьера к его высокопревосходительству Голенищеву-Кутузову. Пусть пришлет кого-нибудь чином повыше для переговоров, сиречь — для оттяжки времени. Чует мое сердце, маршала Мюрата подвели нервишки. Он наверняка принял мой отряд за главные наши силы. Иначе зачем же было давать нам фору?

Как говорил Багратион, так все и происходило. Мюрат действительно принял Багратионов корпус за всю русскую армию. И, чтобы задержать ее на позициях и не дать отойти, а затем ударить наверняка всеми силами во главе с императором Наполеоном, затеял игру с перемирием. Храброму в общем-то рубаке, но недалекому политику и никудышному дипломату, ему и впрямь пришлась по душе уловка с мостом, и он, хвастун и задира, решил ее повторить, но уже применительно к русским.

Вести переговоры с нашей стороны был прислан генерал-адъютант барон Винценгероде. Прибыв к Шенграбену, он встретился с маршалом Мюратом. Они подписали соглашение заключить перемирие до четырех часов пополудни, пока не придет повеление от французского императора, к коему был послан фельдъегерский офицер.

Гневу Наполеона не было предела. Получив послание от своего слишком пылкого зятя, французский император немедленно послал к нему собственного генерал-адъютанта Рене Савари с грозным письмом:

«Принцу Мюрату. Шенбрюнн.

25 брюмера 1805 года, 8 часов утра.

Я не могу найти слов, чтоб выразить вам мое неудовольствие. Вы командуете только моим авангардом и не имеете права делать перемирие без моего приказания. Вы заставляете меня потерять плоды целой кампании. Немедленно разорвите перемирие и идите против неприятеля. Вы объявите ему, что генерал, подписавший эту капитуляцию, не имел на это права, и никто не имеет, исключая лишь российского императора.

Впрочем, если российский император согласится на упомянутое условие, я тоже соглашусь, но это не что иное, как хитрость. Идите, уничтожьте русскую армию… Вы можете взять ее обозы и ее артиллерию.

Генерал-адъютант российского императора обманщик… Офицеры ничего не значат, когда не имеют полномочия; он также не имеет его… Австрийцы дали себя обмануть при переходе венского моста, а вы даете себя обмануть адъютантам императора.

Наполеон».

Генерал-адъютант французского императора летел из Шенбрюнна, еще недавней резиденции австрийских императоров. Его подгоняли гневные слова, брошенные вдогонку:

— Передайте принцу Мюрату на словах: или немедленное сражение, или я сниму его с командования корпусом! Мой зять попал в ловушку. Пред ним арьергард принца Багратиона. Он там, у Шенграбена, — щит Кутузова, как был во все время похода сперва к Ульму, а теперь к Оломоуцу. И пусть принц Багратион — лучший из русских генералов, но он не Бог свершить нечто невероятное — оставить мою Великую армию и спастись самому. Итак, немедленно ввязываться в драку — окружить и отрезать Багратиона от главных русских сил! Я же тотчас снимаюсь с гвардией и иду к полю битвы, чтобы уже пойманную и общипанную дичь бросить в кипящий котел.

Меж тем в русском лагере у деревни Шенграбен солдаты и в самом деле сидели вокруг костров и впервые за трое голодных и бессонных суток варили себе кашу.

Кое-кто из них успел прикорнуть у пушечных колес или в наспех отрытых ложементах. Во всяком случае, отовсюду слышался веселый говор и даже порою смех.

Бурка Багратиона мелькала то в одной, то в другой роте егерей и мушкетеров, то в эскадронах драгун и гусар, то в казацких порядках. Со стороны могло показаться, что командующий, не зная наверняка, как вести дело, если оно вдруг разгорится, ищет там, среди солдат, ответы на мучающие его вопросы.

Однако все было как раз наоборот. Продумав четкую расстановку сил в обороне и указав каждому полку и батальону их задачи, он теперь, разъезжая по расположению частей, зорким орлиным взором оглядывал поле будущего сражения и, представляя, как все может произойти в действительности, пытался еще и еще раз упредить возможные накладки и прорехи.