Александр Майборода - Последняя амазонка

С приходом иудаизма взаимоотношения между правителями и народом изменились.

Справедливости ради следует признать, что и тюрки, и иудеи, и аланы были для хазар пришлыми чужаками.

Но тюрки со временем связались с коренным населением Хазарии не только общей судьбой и общими интересами, но и родственными связями, поскольку тюркские воины брали в жены хазарских девушек. Из-за этого стало сложно разделить тюрков и хазар. К тому же тюркские вожди, захватывая в набегах добычу, часть ее отдавали и своим подданным. Поэтому тюркская знать воспринималась хазарами в качестве вождей.

А вот иудейские общины жили обособленно, в связи с чем не происходило этнического смешения иудеев с местным населением и таким образом новая верхушка оказалась отделенной от народа. И так как иудейская верхушка поставила на первое место алчное выкачивание из народа прибыли, то коренные хазары, не выдерживая тягот налогов и поборов, скоро оказались вынужденными отселяться на окраины государства.

Таким образом, иудаизм так и остался вероисповеданием правящего меньшинства, а рядовые подданные, связывая с этой верой ухудшение своего положения, предпочитали переходить в другие религии, даже несмотря на запреты властей. Вскоре большинство хазар стали мусульманами или христианами. Сохранились идолопоклонники. Но их всех объединила ненависть к иудеям.

В этих условиях иудаизм не смог стать фактором, объединяющим население страны.

Это было терпимо, пока хазарские войска успешно вели грабительские войны.

Но как только князь Буревой отбил хазарам охоту ходить в славянские земли, так сразу начали обостряться проблемы. Улицы хазарских городов заполнились нищими.

Народ заволновался.

Чтобы успокоить народ, требовалось показать ему врага, ставшего причиной бедности. Абадия хорошо понимал, что если он этого не сделает, то этим врагом станет он сам. Этого Абадия не хотел.

Первым делом он взял власть в свои руки и превратил кагана из династии Ашина в марионетку.

Чтобы подчеркнуть свою власть, Абадия принял титул «бек», то есть «царь». Это значило, что он возглавил правительство при номинальном кагане, находившемся с этого времени под стражей и выпускаемом напоказ народу раз в год.

Каган — верховный правитель Хазарии. Таким образом сложилось странное положение — каган царствовал, но не правил; бек не царствовал, но правил.

Впрочем, в истории это явление не такое уж и редкое.

Таким образом, узурпировав власть, Абадия стал единоличным правителем Хазарии. Если бы он не сделал этого, то остались бы от великой Хазарии только воспоминания.

На все эти реформы ушло слишком много времени. Государство спасти удалось, но ситуация в Хазарии ухудшилась — народ уже открыто требовал перемен.

Выход был только в победоносной войне. В большой войне. Потому что только большая война могла дать обильную добычу, которая заткнула бы глотки недовольным.

Большая война — опасное предприятие, особенно когда собираешься воевать с сильным врагом.

Однако Абадия рассчитал, что даже если хазарское войско потерпит поражение на войне, то он все равно получит выгоду, так как при этом погибнет множество тех, кто готов сегодня обратить оружие против него.

Таким образом, война была делом решенным. Оставалось определиться — с кем воевать?

Абадия задавал этот вопрос и пытался сам себе ответить:

«Начать войну на востоке, где бродят печенеги? С них нечего взять. Воевать с ними — только время попусту тратить. На юге? Там Арабский халифат, с которым идут постоянные споры из-за нищего Кавказа. Нет, рабы не по зубам хазарам. На западе? На западе — ромеи. Ромеи богаты. Армия их сильна. Лучше не связываться с ними. Они и так ищут повод, чтобы отторгнуть земли хазар в Крыму. Севернее? Там империя франков. Император Карл — опасный враг, которого лучше не дразнить. Север? Там страшный князь Бравлин. Он не уничтожил Хазарский каганат только потому, что посчитал, что хазары будут служить буфером между славянами и южным миром».

Но ничто не вечно под луной. Многие годы Абадия смотрел на соседей, словно волк на огромных и сильных зверей, ожидающий, что когда кто-то из них ослабеет и споткнется.

Ожидание затягивалось, и Абадия кожей чувствовал, как истончается нить висящего над ним меча, и это приводило его в ужас.

Абадия вздрогнул — почти рядом с ним, на расстоянии вытянутой руки, на перила балкона внезапно сел большой черный ворон.