Иван Фирсов - Адмирал Сенявин

Попало и Федору Ушакову. Получил строгий высочайший выговор «за неимение во время тумана порядочных сигналов и предписанных уставом предосторожностей».

Радея о флоте, Павел I утвердил «Штаты российских флотов» для Балтики и Черного моря. То была совершенно новая организация военной силы на море. Скоро пришло время проверить ее в деле.

Для России наступило время грозовых испытаний.

…В ту пору на другом конце континента, круша обломки монархии Бурбонов, вздымались волны необузданной стихии восставшего народа. В кипении людских страстей возносили они, а затем низвергали в пропасть небытия одного за другим своих вожаков — Дантона, Робеспьера, Бабефа… Но как и во все времена, для защиты незыблемой власти имущих потребовалась сильная рука. Исподволь среди претендентов появился и стал притязать на эту роль невысокий ростом, прежде мало кому известный человек…

Весной 1789 года на Корсике к генералу Забаровскому, набиравшему по повелению Екатерины корсар, пришел с прошением двадцатилетний поручик Наполеон Бонапарт. Он бы и поступил на русскую службу, но иностранцев в русскую армию принимали на чин ниже. Наполеон отказался. Семь лет спустя он уже командовал армией, которая разгромила австрийцев и овладела всей Италией…

Французы оккупировали Корфу — ключ к Адриатике. «Острова Корфу, Занте и Кефалония важнее для нас, чем вся Италия вместе», — доносил Бонапарт Директории. Вслед за реляциями он слал из захваченных мест в Париж контрибуцию — золото, драгоценности, шедевры искусства. Французская буржуазия входила во вкус. Война оказывалась прибыльным делом.

В мае 1798 года, захватив Ла-Валетту на Мальте, французы высадились в Египте.

Захват Мальты ударил по самолюбию русского императора. В прошлом году Павел I взял остров под опеку, его избрали гроссмейстером Ордена мальтийских рыцарей [42] В начале XII в. крестоносцы основали в Палестине духовно-рыцарский орден, члены которого назывались иоаннитами. С 1530 по 1798 г. орден существовал на острове Мальта. .

Всполошилась и Турция. От Египта рукой подать. Недавние недруги сделались друзьями поневоле, ибо у русского императора и у Турции был теперь общий враг.

Рескрипты Павла полетели в Севастополь один за другим… И вот нынче, в самый разгар кампании, едва эскадра отдала якоря, на борт флагмана поднялся курьер из Петербурга с высочайшим повелением. Эскадре предписывалось как можно быстрее следовать в Константинополь, соединиться там с турками и направиться в Средиземное море для совместных действий с армией Суворова против французов. «Вот так завсегда, — вздохнул Ушаков, — корабли расхудились в штормах, припасов еле-еле, а тут поспешай, да еще куда, к вчерашним недругам. — Федор Федорович покачал головой и вдруг повеселел. — Ну, погоди, поглядим на тебя, капудан-паша, каков ты наяву».

На утренней заре по сигналу флагмана один за другим снимались с якорей корабли эскадры. «Святой Павел», как обычно, шел головным. Несмотря на ранний час, ступени и верхняя площадка Графской пристани, мимо которой поочередно проходили корабли, были полны народа. В основном тут были офицерские и матросские жены, матери, невесты и сестры моряков. Около них сновали ребятишки, маленьких поднимали на руки. Внизу, на пристани, у самого уреза воды, вытянувшись стройной цепочкой, торжественно отдавали честь старшие офицеры во главе с контр-адмиралом Кумани. Едва подходил очередной корабль, вся пристань мгновенно расцветала трепетавшими на ветру яркими косынками и платочками. Слабые женские выкрики вроде «Счастливого плавания!» и «Счастливого возвращения!» сливались вместе и как-то сами собой единили всех. Привычка проводов, равно как и встреч эскадры, стала входить в обиход севастопольцев пять-шесть лет назад. Отцы и мужья, сыновья и братья всякий раз, покидая берега, отправлялись в море, где штормовые ветры и бури зачастую бросали их навек в объятия беснующейся стихии. В военную пору к этому прибавлялось тревожное ощущение угрозы не вернуться живым из схватки с неприятелем.

По каким-то таинственным, но известным каждому жителю Севастополя каналам от Артиллерийской бухты до Корабельной слободки с быстротой молнии разлетались вести о предстоящем походе или ожидающемся возвращении эскадры. И тогда, в дождь ли, непогоду, днем или ночью, в любой неурочный час сбегались толпы на Графскую пристань в ожидании выхода или возвращения кораблей с близкими людьми.