Иван Фирсов - Лазарев. И Антарктида, и Наварин

— Сие есть, господин капитан, маленький морской животный.

Капитан согласно кивнул головой:

— Многие путешествующие мореплаватели в сих местах, господин Шеффер, описывают сии примечательные явления. Они случаются только близ острова Тасмания.

Ночью ветер вновь набрал силу, небо заволокло, сквозь мрачные тучи сверкали молнии, гремел гром. На рассвете следующего дня в разрывах туч, застилавших горизонт, показались берега, при подходе к которым, по приметной скале Мюстон, стало ясно, что это остров Тасмания. За два с половиной месяца плавания ошибка в счислении составила всего девять миль.

Обогнув Тасманию, «Суворов» спустя десять дней обменялся салютами с крепостью и 12 августа вошел в пролив.

Корвет казался игрушечным, проходя между высоченными каменными скалами, отсвечивающими мрамором, и, с другой стороны, дикими утесами, покрытыми зеленым бархатом. Вид живописных островков с зелеными рощами, голубой воды спокойного залива в лучах заходящего солнца, томная прохлада окружающих лесов очаровали моряков после многомесячного плавания в океане. Вблизи порта Джексон, в долине, в живописной местности расположилось поселение Сидней с красивым замком в центре. Окрестности Сиднея обрамляли холмы, увенчанные ветряными мельницами. С холмов террасами спускались к Сиднею многочисленные изящные дачи и прекрасные каменные дома. Постройки, улицы и набережная свидетельствовали о благополучии и достатке местных жителей. Пять лет назад первый корабль под русским флагом, шлюп «Нева», побывал в этих местах. Пока корвет переходил на отведенную якорную стоянку, на набережной столпилось почти все население города. С любопытством разглядывали они российский корабль, пришедший из далекой страны, отделенной от Австралии двумя океанами.

«Суворов» оказался первым, кто принес в английскую колонию весть о победе над Наполеоном, успехах русских войск. Губернатор благосклонно разрешил пользоваться привилегиями, предусмотренными только для английских кораблей.

Часть рангоута пришлось свести на берег и изготавливать заново, начали конопатить корпус корабля, ремонтировать мачты. Порванные паруса чинили, негодные заменяли. В заботах и работе быстро пролетела неделя.

В субботу англичане пригласили русских моряков развлечься — посмотреть схватку местных аборигенов. Это считалось у них забавным зрелищем. Лазарев остался на корвете и отпустил на берег офицеров, штурманов и желающих пассажиров.

На обширной лужайке стояли по периметру скамьи. Спустя полчаса после прихода моряков собралось множество местных жителей — англичане с женами, беззаботно-веселые и, видимо, неравнодушные к подобным представлениям.

Сражение началось по условному знаку высокого англичанина.

Побледневшие лица русских моряков невольно выдавали их отношение к происходящему. Унковский наклонился к Швейковскому:

— Признаюсь, Павел Михайлович, сим токмо англичане любоваться в силах.

Тот сидел, сжав губы.

Молча возвращались с «развлекательного» зрелища моряки «Суворова». Они отказались от приглашения англичан отобедать с ними и направились в поджидавшую их шлюпку. Отошли от берега, и все разом заговорили о происшедшем. Особенно возмущался молодой штурман Алексей Российский:

— Противна роду человеческому подобная мерзость, а вот англичане, вместо того чтобы пресекать сие, усердствуют натравливать аборигенов друг на друга.

Вернувшись на корабль, Унковский рассказал о виденном Лазареву. Тот невесело усмехнулся:

— Позабыл разве, как в Вест-Индии глумились над индейцами? Я сие и предполагал. Да что попишешь. У всякого монастыря свой устав.

Отказавшись от ужина, Алексей Российский зажег свечу и раскрыл свой дневник.

«20 числа узнал я, что в сей день будет происходить сражение между дикими на назначенном для сего месте. В 11 часов увидели мы около 30 бегущих вооруженных дикарей, которые были совсем нагими. Каждый из них имел при себе три копья, щит и дубину; все сии орудия сделаны из самого крепкого дерева, называемого англичанами железным. Наконец прибежало еще человек с двадцать, и по данному им знаку они начали расходиться в разные партии; потом вокруг поднялся страшный шум, и мгновенно с обеих сторон полетели копья, от которых с чрезвычайным искусством они умеют увертываться и закрываться своими щитами. Между тем неприметно со всех сторон начало скапливаться их более и более, так что напоследок собралось около ста дикарей. Сражение час от часу становилось упорнее; наконец, перебросавши все свои копья, начали драться сагайями, от которых так же с удивительной ловкостью они умеют защищаться, застораниваясь щитами, то отступая, то подаваясь вперед, то уклоняясь в сторону. В это время беда непроворным: тотчас дубина ударяет по голове, отчего с первого раза убивают до смерти.