Иван Фирсов - Лазарев. И Антарктида, и Наварин

подошло к концу. Из церкви неспешно вышли трое. Впереди двое в мундирах адмирала и действительного статского советника, за ними третий в черном фраке. Они подошли к группе чинно стоявших местных помещиков. Скорбное событие впервые привело в эти края Петра Гавриловича Лазарева, три года тому назад назначенного владимирским губернатором. Вице-адмирал в отставке Степан Петрович Хметевский, сослуживец Спиридова, участник Чесменского сражения, жил неподалеку в своем имении близ Переславля-Залесского. Третьим был младший сын знаменитого адмирала, историк Матвей Спиридов.

После похорон, на поминках в усадьбе Спиридова, Хметевский делился воспоминаниями о покойном адмирале.

— Григорий Андреевич, светлой памяти, — Хметевский перекрестился, — еще создателя нашего, Великого Петра, заветы слыхивал и чтил, — адмирал слегка откинулся в кресле, — однако не токмо храбрейшим и умнейшим адмиралом был, но и мореходцем знатным… Памятую вояж адмирала Чичагова Василия по Северному океану, напутствовал его Григорий Андреевич вкупе с Ломоносовым.

Хметевский помолчал, вспомнил былое, повернулся к Лазареву:

— В тех морях северных, ваше превосходительство, довелось слуге вашему покорному море и берега от Груманта до Нордкапа на карту положить. Суровы там места…

Лазарев оживился:

— А позвольте спросить, ваше превосходительство, каковы успехи вояжа Чичагова?

Хметевский развел руками:

— Непреоборимы силы природы для сил человеческих. Трижды покушался адмирал Чичагов, и всякий раз льды путь преграждали на восток и север.

Хметевский увлекся:

— Наиглавный подвиг Григория Андреевича без спору Чесма. В те времена еще Державин о нем сказал: «Тогда Спиридов был Нептун».

— Гаврила Романович мастак на хвалебные вирши, — улыбнулся Лазарев, — но делает сие без лести, по заслугам.

— Вы с ним знакомы, ваше превосходительство? — поинтересовался Матвей Спиридов.

Лазарев не переставал улыбаться:

— Земляки мы с ним, не один годик за одной партой провели в Казанской гимназии…

Хметевский с пристрастием продолжал рассказывать о нелегкой морской службе, которой шестьдесят лет отдал Григорий Спиридов.

На другой день к вечеру Хметевский и Лазарев подъезжали к Переславлю-Залесскому. Не доезжая города, остановились на высоком берегу Плещеева озера. На черных, выгоревших дотла улицах кое-где белели свежесрубленные избы. Три года назад жестокий пожар испепелил город.

— В местах сих, ваше превосходительство, — Хметевский кивнул на озеро, — император Петр Великий морскую мощь Руси закладывал, оттого колыбелью флота нашего величают сие озеро.

Адмирал вздохнул.

— Одна печаль — в огне сожглись фрегаты и суда флотилии, кои здесь хранились. Однако, — он воспрянул, — сбереглась «Фортуна», собственноручной выделки императора ладья…

— Где же она? — заинтересовался Лазарев.

— Ладья в сарае у Трубежа. — Хметевский помолчал. — Реликвию сию сберечь для потомства надобно.

Возвращаясь во Владимир, Петр Гаврилович решил непременно заняться устройством уцелевшего судна. Но множество неотложных дел отвлекло его, а затем пришла зима. Прибавилось забот дома.

Семья наместника пополнилась. К двум сыновьям — Андрею и Михаилу, прибавился третий мальчик, Алексей. Спустя год к ним присоединилась сестричка Верочка.

Вскоре после рождения дочери супруга Анна Андреевна занедужила, потом слегла надолго, да так и не встала. Скончалась она в один год с императрицей.

Чтобы хоть на время забыться после смерти жены, Петр Гаврилович поехал по делам в Переславль, захватив с собой старших сыновей, Андрея и Михаила. Подумал — пусть полюбуются Плещеевым озером. Когда придется им снова здесь быть.

Переславский голова еще помнил рассказы стариков о том, как Петр I, влюбленный в морское дело, ревниво оберегал корабли колыбели русского флота… Голова показал губернатору указ Петра, хранимый в делах городской управы как реликвия.

Петр Гаврилович подозвал детей и громко зачитал:

— «Воеводам переславским. Надлежит вам беречь остатки кораблей, яхт, галер».

«Корабли, галеры… — пронеслось в голове у Миши, — это, видимо, диковинные сооружения, не те, что по Клязьме плывут…»

— «А буде опустите, — продолжал отец, — то взыскано будет на вас и на потомках ваших, яко пренебрегши сей указ. — Лазарев глянул выразительно на детей и закончил: — Петр, в Переславле, в седьмой день февраля тысяча семьсот двадцать второго года».

Читать дальше