Иван Фирсов - Лазарев. И Антарктида, и Наварин

Лазарев знал эту историю из письма брата. Андрей командовал отрядом кораблей на Балтике. Ему поручили отбуксировать выскочивший на мель «Арсис» для ремонта в Кронштадт.

В Николаеве Нахимов обустраивал «Силистрию», а в Севастополе капитан-лейтенант Федор Матюшкин дневал и ночевал на верфи. Там на стапелях достраивали корпус его фрегата «Браилов». Весной в Севастополь наведался Лазарев.

Матюшкину сослуживцы вскоре дали прозвище «Гуманитарист» за его человеколюбивое отношение к матросам. Часть офицеров втихомолку усмехалась над его чудачествами. Вот и сегодня, придя поутру на верфь, Федора встретил один из них и, поздоровавшись, спросил:

— Михаил Петрович у тебя сегодня ожидается? Вчера был у него и подивился. Севастополем бредит, словно своим кораблем. Каюта у него вся завалена картами города, планами постройки собора и морской библиотеки. Говорят, собирается строить училище для матросских дочек.

Офицер прыснул, но, увидев серьезное лицо Матюшкина, продолжал:

— И в самом деле забавно получается. Новые командиры, подобно Петру, должны строить корабли, уподобляться чуть ли не плотникам. Это ему любо, белоручек не терпит. А по мне, — продолжал офицер, — и боцмана все бы произвели преотлично. А нас хоть бы в отпуск отпустили. Трудновато!

— Ну, во-первых, — ответил Федор, — все, что на укрепление отечества идет, естественно без корысти, все правильно. Хотя Лазарева я и мало знаю, но его действия люблю. Чем ты недоволен? То, что Михаил Петрович жестко требует с флотских офицеров? То, что он гонит в шею интендантских крыс, разворовывающих флот, стяжателей и казнокрадов? То, что не гнушается любой работой, сам подрядами да инженерией занимается? Что честен и неподкупен, терпеть не может льстецов? Так все это на пользу делу и флоту, он великого Петра заветы чтит. А ты, брат, поразмысли: коли не по нутру, списывайся, пока в шею не вытолкали, — закончил Матюшкин, завидя подбегающего вестового.

— Ваше благородие, — запыхался матрос, — их превосходительство вице-адмирал Лазарев на борту!

На баке в необычном наряде — без сюртука, в одной рубахе с засученными рукавами, он что-то объяснял матросам. Увидев Федора, кивнул головой, попросил обождать. Кончив разговор с матросами, надел сюртук, принял рапорт, пошел вдоль борта, поманив одного из матросов.

— Ну что, командир, такелажное дело матросы слабовато знают, а ведь скоро со стапелей сойдете, а там в море. Что боцман, куда смотрит?

— Ваше превосходительство, боцман-то хорош, но только неделю как прибыл, а до него… — Матюшкин развел руками.

— Да, на многих кораблях еще не те боцмана, но все равно — искать среди бывалых матросов, лелеять, без них дело не пойдет, — подытожил Лазарев. — Вот ты, братец… — обратился он к семенившему следом матросу.

— Рожков Иван, ваше превосходительство.

— Откуда родом?

— Владимирские мы…

— Ого, — обрадовался Лазарев, — да мы земляки. Ремесло знаешь?

— Есть немного, — смутился матрос, — по железному и каменному делу…

— Ну, вот вам и материал для работы, Федор Федорович. Ступай, братец, — отпустил Лазарев матроса.

Облазив с Матюшкиным весь корабль от трюмов до верхней палубы, с полубака до юта и шканцев, он делал замечания мастерам, выговаривал строителю фрегата капитану Чернявскому.

На стенке тем временем выстроился экипаж корабля.

— Братцы, — четко прозвучал лазаревский баритон, — Севастополь для нас — отечество. Все это, — он обвел широким жестом бухты, берега, лес корабельных мачт, корпуса новых кораблей на стапелях, — не для парадов и смотров — для защиты рубежей наших от врагов, кои уже объявляются у берегов кавказских. Выпала вам честь великая — служить на славных кораблях, не посрамите ее.

И, обращаясь к Матюшкину, с теплотой:

— Федор Федорович, прошу без церемоний ко мне, на «Варшаву», на чашку чаю, есть о чем поговорить да и вспомнить. Ситху не забыли?

Лазарев широко улыбнулся, молодцевато отдал честь и спустился по трапу.

Со стапелей в Николаеве начали наконец-то сходить тендеры, шхуны. Пополнялись отряды крейсеров у берегов Кавказа. Но все равно сил не хватало. Один за другим тянулись в потаенные места английские агенты Уркарт, Стюарт, Лонгварт, Белль. У Анапы вдруг появился неизвестный пароход, потом выяснилось — в Одессу прибыл пароход «Плутония» с разведчиком-капитаном Дринкватором. Англичане оправдывались — свобода мореплавания незыблема. А личный секретарь английской королевы Джемс Гудсон вдохновлял главаря горцев Сефир-бея в Константинополе на борьбу с русскими: «Вы уже, несомненно, узнали от Уркарта, что цель, за которую вы так благородно сражались и из-за которой вы и ваши славные соотечественники выстрадали так много, уже достигнута, благодаря благословению Бога. Было бы бесполезно мне советовать вам что-либо, когда вы имеете в качестве руководителя Дауд-бея. Вам удастся добиться независимости вашей страны лишь при условии строгого выполнения его приказаний и следования его желаний…