Юлия Вознесенская - Эдесское чудо

Причастие завершилось, и торжественный девический хор заглушил птичье пенье. Диаконисса София сразу же за диаконами, но на этот раз пропустив вперед сестру Эгерию, приложилась к кресту, вынесенному епископом. Затем чтец начал читать благодарственные молитвы, и София повторяла их шепотом, решительно отогнав на это время все посторонние мысли.

Служба кончилась. Диаконисса снова отошла к облюбованному ею окну. Дыша напоенным ароматами, но все еще по-утреннему свежим воздухом, она ждала, когда все прихожане покинут храм. Теперь можно без смущения подумать о хозяйственных делах. Мушмула уже поспела и вот-вот начнет осыпаться: надо будет собрать ее и наварить варенья для общих трапез и отдельно для Мара Евлогия, а часть плодов измельчить и высушить для прохладительных напитков. А скоро поспеют и вишни. В церковном саду растут не только нарядные и тенистые деревья, но и плодовые. Надо напомнить диакону Феодосию-греку, что пора уже назначить сторожа для охраны сада: жители Эдессы навряд ли полезут в церковный сад за плодами, но вот крестьянские дети, эти невинные маленькие беженцы, но большие разбойники по натуре, могут соблазниться фруктами и не столько отрясти, сколько попортить деревья. До чего же хорош их церковный сад, и как мудро поступил епископ, не позволив при разборке старого храма и возведении нового тронуть ни одного старого ствола. Каких только деревьев тут не было! Благоуханные кипарисы, сосны с длинными мягкими иглами и стройные финиковые пальмы, тенистые платаны, называемые также чинарами, и лавровишни, равно опьяняющие как плодами, так и ароматом своих цветов… Только дубы, деревья язычников, было запрещено сажать возле церквей. Росли тут и совсем уже редкие деревья, и среди них гигантский красавец айлант, вывезенный из Сереса [11] Серес (Σηρες) – греческое название Китая. и потому именуемый также серским ясенем. Эдесса – город, где сходятся многие торговые дороги, в том числе известные всей Ойкумене Шелковый путь и Пряный путь, и потому нет ничего удивительного в том, что караваны привозят не только товары, но и редкие растения из дальних стран. В Сересе листья айланта идут на корм гусеницам шелкопряда, а сирийцы научились из его корней добывать краситель для шелка и шерсти. Прямо за окном цвела пышная и высокая лавровишня, и аромат ее белых кистей проникал в храм и сливался с запахом извести и ладана, а еще, конечно же, с благоуханием роскошных дамасских роз, тоже невидимыми волнами плещущим в окна храма. Розы… Греческие и римские христиане все еще подозрительно относятся к розам, считая их цветами язычников, но здесь, на восточной окраине империи, к розе, воспетой поэтами и народными певцами, отношение другое. И это не единственный церковный сад в Эдессе, благоухающий не только ладаном, но и розами: в городе больше трехсот церквей и церквушек и почти при каждой из них есть сад, обширный или совсем маленький, с фонтаном или прудом. А через их церковный сад даже протекал небольшой ручей с кристально чистой водой, дававший воду для полива, отчего особенно были зелена листва и свеж воздух.

К Софии подошла дочь.

– Матушка, можно мне на трапезу пойти вместе с другими девушками из хора?

– Конечно, Евфимия, иди с подружками. Только и Фотиния пусть тоже идет с тобой и будет неподалеку!

– Мама! Девушки опять будут смеяться надо мной, что я везде хожу с нянюшкой, как маленькая!

– Зато я буду покойна: пока ты с Фотинией, на тебя ни один скорпион не посмеет глянуть слишком пристально, – на самом деле София подумала «ни один юноша», но вслух она этого не сказала, чтобы даже тень мысли о подобном не упала на любимую, такую невинную, чистую и пуще глаза оберегаемую дочь. – Возьми няню и иди, доченька, мне еще надо навести порядок в алтаре и храме.

– Будь по-твоему, мама, – вздохнув, сказала Евфимия и поцеловала мать. – Пойду искать мою цербершу!

– Храни тебя Бог, моя послушная ласточка! – целуя ее в ответ, сказала София.

Трапеза была скромнее, чем обычно, но благодаря приношениям состоятельных прихожан все же богаче, чем могло себе позволить в воскресный день большинство жителей Эдессы. Подавались печеная рыба с просом и тушеными овощами, вяленое мясо, размоченное в уксусе с пряностями, пшеничные лепешки, которые ели с медом и сыром. Посередине стола стояли кувшины с холодной водой, в которой плавали мелко нарезанные кубики еще прошлогодних яблок; расписные глиняные мисочки с орехами, вялеными финиками и сушеными фруктами, а также с оранжевыми плодами мушмулы нового урожая.