Эльвира Барякина - Князь советский

Болтая и смеясь, Сергей вывел их в пустой закоулок между двумя ангарами, где стоял небольшой желтый автомобиль, украшенный изображением пучеглазой щуки и надписью по-русски и по-немецки «Свежая рыба». Рядом стоял крепкий мужчина с золотыми зубами – в руках у него была монтировка.

Клим в тревоге оглянулся. Эта машина явно не являлась таксомотором. Куда их привели? Кто эти люди? Грабители?

Как ни в чем ни бывало Сергей привязал чемоданы Клима к багажной подставке.

– Господин Рогов, садитесь – ехать подано!

Откуда он знал его фамилию?

Клим взял Китти на руки.

– Тата, уходим отсюда!

Но они не успели сделать и шагу, как из-за угла показался Ефим с револьвером в руках.

– Быстро в машину! – тихо приказал он.

Девочки заревели в два голоса от страха.

Сергей и Ефим посадили Клима между собой на заднее сидение, а Тате велели взять Китти и сесть впереди, рядом с золотозубым водителем.

– Где живет Купина? – спросил Сергей.

Клим молчал, опустив глаза.

– Ты что думаешь, мы тут в игры играть будем?!

Сергей схватил Клима за грудки, тот вырвался, завязалась драка, и дети заорали еще громче.

Достав из кармана кастет, Ефим ударил Клима по затылку, и тот потерял сознание.

Тата прижимала к плечу всхлипывающую Китти.

Кто их похитил? Белогвардейские эмигранты? Ну конечно! Кто еще способен на такую подлость?

Автомобиль без толку кружил по улицам, и бандиты все никак не могли договориться, куда им ехать: то ли в какое-то полпредство, то ли в Гамбург.

Один раз Тата осмелилась оглянуться: дядя Клим лежал без сознания в ногах у похитителей. Ой, мамочки… Может, он уже умер?

– Как мы теперь узнаем адрес Купиной? – злился Сергей на Ефима. – Тебя кто просил его бить?

– А ты сам чего к нему полез?!

– Хватит орать! – рявкнул на них водитель. – Решайте, куда едем!

Бандиты помолчали.

– Дуй в Гамбург, – велел Ефим. – Сдадим Рогова там, а дальше разберемся. В полпредство с детьми все равно не сунешься – слишком много визгу будет.

Как бы невзначай Тата нащупала замок на дверце. Однажды она видела в кино, как он работает.

Машина выехала на нарядную улицу, застроенную высокими домами с балкончиками и скульптурами. Гудели клаксоны и звенели велосипедные звонки; уличные разносчики предлагали прохожим газеты, воздушные шары и – бог ты мой! – апельсины .

Внезапно дорогу перегородила колонна демонстрантов в форме, похожей на военную – мятые фуражки, галифе и перепоясанные ремнями гимнастерки. Стучали барабаны, и в такт их грохоту демонстранты вскидывали к плечу правую руку со сжатым кулаком.

– Rot Front! – неслось над улицей.

– Так это же Союз красных фронтовиков! – воскликнула Тата. – Боевое подразделение Коммунистической партии Германии!

Демонстранты встали, не давая автомобилям проехать. Золотозубый водитель высунулся из окна – посмотреть, сколько им еще ждать.

– Вот дьявол, мы, кажется, накрепко тут застряли! – ругнулся он.

Тата дернула хромированную ручку на двери, и они с Китти кубарем вылетели на мостовую.

– Бежим! – крикнула Тата.

– Куда?! – завопил водитель. – Убью!

Он погнался за ними, но Тата и Китти бросились вперед, сквозь строй демонстрантов, и водитель быстро отстал.

– Там мой папа остался! – рыдала Китти, но Тата неумолимо тащила ее через толпу.

Запыхавшиеся и зареванные, они остановились перед странным домом, похожим на греческий храм.

Мимо шли расфранченные нэпманы и нэпманши; на вывесках и указателях – ни одного знакомого слова: даром что Тата столько времени учила немецкий язык в школе!

Все было не по-нашему: на тротуаре стоял шарманщик и что-то гнусаво пел; два солдата в дурацких касках покупали сосиски с уличной жаровни. Только одно выглядело знакомым – хлопочущие у водостока голуби. Но они клевали белую булку! Это кто же выкинул такую вкуснятину?!

Китти не переставая ныла на одной ноте.

– Помолчи, пожалуйста! – взмолилась Тата.

Она сунула руку в карман и вытащила записку, которую ей дал дядя Клим, – он сказал, что по этому адресу находится «безопасное место». Но в какую сторону надо идти? Кругом одни немцы, и даже дорогу спросить не у кого.

Усатый старик с ведром клейстера и бумажным рулоном под мышкой подошел к афишной тумбе и принялся наклеивать на нее плакат с красной звездой и надписью: «Kommunistische Partei Deutschlands». Эти слова Тата знала: они означали «Коммунистическая партия Германии».