Валентин Пронин - Царь Саул

Но Саул не хотел и слышать о дележе добычи.

— Нашими руками совершилась месть бога, — мрачно заявил он, весь покрытый кровью врагов и сам получивший несколько кровавых рубцов и ссадин.

Огромным костром полыхали сваленные в груду шатры. Воины подтаскивали новые, не забывая всё-таки припрятать за пазуху кто — бронзовый нож, кто — ожерелье из бисера или серебряный браслет знатного аммонита. Начали перевязывать раненых. Горожане везли на повозках большие сосуды с водой и вином. Поражённых в битве наиболее серьёзно понесли осторожно в город. Всего из ополчения погибло около сотни воинов. Их следовало похоронить с соблюдением обрядов и чтением молитв в удалённой от города, тщательно выбранной пещере. Трупы врагов тащили за ноги, с язвительным смехом кидали в жарко пламенеющие костры.

Солнце давно поднялось в ослепительно-синем небе. Запах запёкшейся крови и быстро разлагающихся трупов становился невыносимым. После ночного похода и недолгой, но яростной резни, даже те воины, кто не получил ранений, чувствовали свинцовую усталость.

Саул с наслаждением выпил несколько чаш воды и вина, наскоро омыв своё окровавленное и потное лицо. Оставалось свершение личной мести.

Захваченного живым царя Нахаша подвели к Саулу.

Суровое лицо Нахаша было рассечено. Красный ручеёк извилистой нитью струился по лицу и капал ему на грудь. Руки Нахаша связали за спиной. Густые, никогда не стриженные, курчавые волосы, как накидкой, покрывали его спину до поясницы. Слегка сощуренные глаза аммонита не выражали страха.

Сопровождающие Саула воины стали сквозь зубы ругать пленного царя и постепенно окружали его тяжело дышащим от злобы плотным кольцом. Они готовы были разорвать его в клочья.

— Ты хотел получить дань с этого города и выколоть мужчинам правый глаз? — спросил Саул. — Ты хотел нанести бесчестье всему Эшраэлю?

Нахаш молча кивнул, выказывая внешнее равнодушие к происходящему.

— Выколите ему правый глаз, — также равнодушно приказал Саул.

Бецер вынул из-за пояса узкий нож и старательно выколол аммониту глаз, пока того крепко держали под руки. Нахаш хрипло выговорил на языке ибрим ругательство, содержащее некое указание на алчность народа Эшраэлева.

Тогда Саул схватил Нахаша за бороду, заплетённую в косу, и сорвал с неё золотой овал с крылатым быком. Вслед за тем в руке Саула оказались золотые серьги, выдранные из ушей аммонита с мясом. Саул бросил украшения на каменистую землю и растоптал их.

— Ты грозил повесить старейшин этого города, — произнёс он и, немного подождав, закончил: — Повесьте его на дереве.

Для совершения казни Саул выбрал кряжистый дуб с корявыми сучьями. Отвернувшись, он вместе с оруженосцем Бецером, начальниками элефов и со своими добровольными телохранителями пошёл к воротам Явиша Галаадского, чтобы встретиться со старейшинами и простыми людьми.

Абенир отстал от сопровождающих Саула. Слегка посвистывая, им приблизился к группе юдеев, тащивших Нахаша к дубу. По дороге он наклонился, подобрал золотые украшения, растоптанные Саулом, и положил их за пазуху.

— Ты, судя по всему, не боишься смерти, — подойдя к аммонитскому царю, сказал Абенир.

— Всякий человек рождён, чтобы умереть, — хладнокровно заметил Нахаш и посмотрел на Абенира одним глазом. — Может быть, и тебе недолго вдыхать воздух.

Ноздри плосковатого носа двоюродного брата Саула напряглись и раздулись от сдержанного бешенства.

— Я с удовольствием зажарил бы тебя на костре, как барана. Но царь приказал тебя повесить, и я не могу ослушаться. — Абенир повернулся к юдеям, уже разматывавшим длинные ремни, вменявшие верёвку. — Повесьте его за волосы. Пусть хищные птицы выклюют ему оставшийся глаз и полакомятся его мозгом, пика он жив.

Юдеи собрали в пук густую гриву Нахаша, искусно вплели и полосы тонкий ремень, а в грех местах перехватили ещё и широкой ремённой петлёй.

Наконец аммонитский царь повис, как спелёнутая кукла, слегка покачиваясь под разлапистой кроной дуба. Из рассечённого лба и опустевшей глазницы продолжала течь кровь. Нахаш понимал, что скоро умрёт от потери крови. Он закрыл единственный глаз, не желая видеть, как горит его лагерь, а враги носят и бросают и огонь трупы его удальцов, его бесстрашных, но несчастливых воинов.

Абенир повелительным тоном, как помощник Саула, распорядился охранять висевшего на дубе Нахаша.

— Стойте поодаль, не пугайте птиц, — сказал он. — Но можете меняться.