Валентин Пронин - Царь Саул

Да, среди его окружения некоторые воруют. Есть и такие, по прелюбодействуют или ходят в ханаанские капища, пляшут и поют там на праздниках в честь Таммуза и Ашторет. Сейчас не до того, хотя это крайне прискорбно. Но ему нужно теперь сосредоточиться, постараться умолить Ягбе прийти в свою Скинию и дать растерянному старику совет.

Ханох не стал дожидаться приказаний. Он поклонился и, уродливо изогнувшись набок, стал указывать вывернутыми руками куда-то позади себя.

— Они уже приехали на своих ослицах и лошаках, мой господин и судья, — сказал Ханох и вытер двумя пальцами свой сальный нос. — Они требуют, чтобы ты вышел к ним. Они хотели вломиться прямо ко входу в Скинию, но стража их не пустила.

— Они стоят у ворот? Пусть соберутся во дворе, я выйду. Скажи им.

— Слушаюсь, мой господин и судья.

С помощью расторопного Шуни Шомуэл расчесал костяным гребнем длинную бороду, надел на голову жёлтую шапку из тонкого войлока с золотыми подвесками, а на плечи накинул полосатый зелёный плащ. По возможности выпрямившись и вскинув голову, опираясь на свой судейский посох, главный судья появился во входном проёме на третьей (верхней) ступени.

Прибывшие от двенадцати колен Эшраэля «адирим» — самые влиятельные люди городов, старейшины селений, уважаемые «бородачи», сомкнувшись тесной толпой, тяжело дышали, откашливались и переминилась, стоя перед ним. Они были пыльны, потны и усталы с дороги, в мятых дорожных накидках, с всклокоченными бородами и недовольным выражением лиц. Сейчас они виделись Шомуэлу какой-то сплошной дурно пахнущей массой, хотя многих он знал и разговаривал кое-с-кем из них с глазу на глаз. Всего их было человек шестьдесят.

— Мир вам, братья мои, — произнёс Шомуэл. — Что привело вас в мой дом, составив собрание достойнейших от всех колен Эшраэля?

— Мир дому твоему и благословение Ягбе над тобой, — отвечали представители народа, и начались жалобы на то, что пеласги притесняют их, заставляют собирать непосильные дани и не разрешают пользоваться ковкой железа и литьём бронзы… Приходится постоянно платить — в сидонских шекелях или в ханаанских кольцах из серебра… Нападают часто аммониты и аморреи, угоняют стада, похищают детей и молодых женщин… А защищаться нечем, потому что запрещено оружие, и даже то, которое есть, приходится прятать… Народ устал, народ впал в отчаянье. Надо изменить правление и спасти угнетённых людей ибрим.

Старец из-за реки Ярдона [26] Ярдон — Иордан. , из земли Галаадской медленно приблизился к судье, с усилием потянулся и поцеловал конец его бороды.

— Вот ты состарился, а сыновья твои не ходят путями твоими, — заговорил он проникновенно и жалостливо. — Что поделаешь, всё в руках бога, господин наш и судья. Пришло время. Посмотри вокруг: у всех соседних народов есть цари и есть кому возглавить свой народ в борьбе с врагами. Итак, поставь над нами царя, чтобы он правил нами, как правят цари у прочих народов.

Но Шомуэл гневно сверкнул взглядом из-под нависших бровей и оттолкнул галаадского старика. Тот вздрогнул, попятился и чуть не упал, опираясь на свой простой суковатый посох.

Главный судья откинул полосатый плащ и высоко вскинул руку жестом, призывающим к вниманию.

— Воистину золото мудрости подменили вы медяками вашего упрямства, вашей спешки и своеволия! — с горечью воскликнул он. — Какого царя вы хотите, когда у вас есть вечный царь-бог Абарагама, Ицхака и Якуба, всеведающий и всесотворивший Ягбе? Не меня вы свергаете сейчас с судейского места моего, вы отвергли самого бога. И предки ваши часто поступали таким же образом, когда Ягбе вывел их из рабства Мицраима фараонова. И до сих пор мы оставляете его и служите другим богам: Милькам и Астартам, Мотам и Баалам! Наверное, вы забыли давно про жертвоприношение богу: двух ягнят утром и вечером, и десятую часть ефы [27] Ефа — мера сыпучих веществ, примерно 24 л. пшеницы, смешанной с маслом. А в субботу вы должны закласть на алтаре двух однолетних агнцев без порока и высыпать две десятые чисти муки и вылить в два раза больше масла. А в начале каждого месяца и по праздникам каждая община должна сжечь на алтаре двух быков и восемь баранов! И также соразмерно пшеницы и масла и полкувшина вина на тельца и четверть на овна… Может быть, вы забыли, что нужно закласть одного козла во искупление грехов ваших, который и называется «Козлом отпущения»! — Шомуэл уже не упрекал их, не хлестал их язвительным словом, и прямо-таки кричал на них, как на сброд, как на кучку безмозглых и безнравственных мужланов, не понимающих, в чём их священное счастье. И какие беды призывают они на свои головы, требуя себе царя вместо бога. Но выборные — состоятельные и многоуважаемые вожди родовых колен были недовольны речами, его негодованием и сарказмом. Они хмурились, отворачивали головы от пронзительного укоряющего взгляда судьи и неодобрительно перешёптывались между собой.