Олег Фурсин - Барнаша

Хлопанье крыльев голубки привлекло внимание Иисуса. Он разглядел гнездо. Оценил размеры бедствия, постигшего голубиное семейство. Мгновение — и, забыв об Иоанне, он уже топтал ногами, разбрасывал и разбирал руками костер. Добро всегда было в нём деятельным. Ничего не значили речи без действия. Важны были поступки, и поступки должны были соответствовать речам.

Поняла ли голубка, что в человеке этом — её спасение? Ощутила ли она благодарность, как ощутил бы её человек, на глазах которого погибали родные дети? Что вообще знаем мы о том, как чувствуют, что понимают те, которых зовём братьями меньшими?

Слетев вниз, она села на плечо Иисуса, ещё топтавшего ногами остатки разорённого им костра. Он не удивился. Ибо с детских лет был связан с окружающим его миром непостижимыми связями. К нему льнули дети и животные, и это было частью его дара. Нежно провел он рукой по голубиному оперению, пригладил взъерошенные перья.

— Ты ли Тот, Который должен придти, или ожидать нам другого? — услышал он странный вопрос, произнесенный тихим, отрешённым голосом. Обернулся и встретился глазами с Окунателем. То был строгий взгляд, испытующий. Может, несколько недоумевающий. А ещё в нём было определенное уважение. Много чего разглядел Иисус в этом взоре. Он понимал — даже витание голубицы над головой было бы расценено как чудо, как знак. То, что она безбоязненно села на плечо человека, было знамением Божьим для Иоанна. Но Иоанн видит сердцем, и не ошибётся в истинных достоинствах Иисуса, даже если бы не голубка… Он знал людей с преступным прошлым, и отягченных многочисленными грехами. Видел чистых душой, избранных Богом, да и сам был именно таким. Что увидит он в Иисусе? «Господи, ответь мне теперь, сейчас, устами Иоанна, которого Ты избрал, я должен знать!» — взывал Иисус в душе к тому, кого называл Отцом.

— Если ты Тот, — едва слышно продолжил Окунатель, — Кого я жду и Кто обещан мне откровением… Лев из колена Йехуды… Избавитель!

— Не знаю, — ответил Иисус на все эти высказанные и невысказанные вопросы. В эти мгновения он и вправду ощущал нечто сверхъестественное в себе. Тот, кто был чист и благословен Господом, кажется, признал в нём, Иисусе, Спасителя, Мессию… Мог ли Он сам воспротивиться этому, когда всё убеждало — это правда, правда! И чудесный дар Божий, и судьба, подарившая сыну плотника Египет, Индию, лучших наставников… Странности происхождения — так много слухов о сыне бедного плотника! Так много удивительного!

— Но если это так… Мне надобно очиститься от Тебя, и Ты ли приходишь ко мне?

Иисус ответил кротко и твердо.

— Оставь теперь; ибо так надлежит нам исполнить всякую правду.

Он хотел получить благословение от Иоанна, за которым пришел. Теперь Он жаждал лишь этого. Пусть Он не ведал за собой греха. Пусть подтверждение Его необычной судьбы уже свершилось. Он хотел очиститься даже от греха по неведению [88] Тора утверждает (Лев. 5:1–4), что если человек совершил грех по незнанию, но потом узнал об этом, он виновен и должен очиститься. В обряде Иоанна важная составляющая — исповедание своих грехов. Иисус прошёл обряд, соответственно, считал себя грешным и очистился. . Впереди была дорога, Путь. Следовало быть готовым к нему.

Иоанн протянул Ему руку. Иисус её принял, благоговейно и даже торжественно. И они вместе пошли к воде омыться, два чистых человека, отмеченных Богом. Отныне — с единой на двоих судьбой, что никто на земле не захотел бы примерить к себе. Ни тогда, ни теперь.

Понтий Пилат, прокуратор [89]провинций Иудея, Самария и Идумея, собирался из Кесарии Приморской [90]в Иерусалим, на зимовку, в первый раз после прибытия в эту далёкую и не очень приветливую страну. Впоследствии каждый год он был вынужден несколько раз посещать столицу Иудеи, во время любого значимого иудейского религиозного праздника. В столице в дни праздников скапливалось большое количество паломников. Была вероятность волнений, выступлений, и даже мятежей зилотов. Прокуратор, как опытный солдат, уставший от войны и крови, всегда стремился предвосхитить события, подавить в зародыше будущее кровопролитие. Но обстоятельства иногда были сильнее Пилата. И кровь проливалась…

То не был год войны, то был год мира в стране и вблизи её пределов. Это означало, что Пилат имел в своем распоряжении лишь вспомогательные войска. Римские легионы находились в Сирии, под командованием имперского легата [91]. Пусть по вооружению, обучению, дисциплине вспомогательные войска были истинно римскими, но auxilia [92]состояла из племён, находившихся в союзных или договорных отношениях с Римом. И когда под утро посланная до приезда самого префекта когорта вступила в Иерусалим….