Галимов Брячеслав - Заговор Елизаветы против ее сестры Марии Тюдор

Епископ Эдмунд, с огромным неудовольствием наблюдавший эту сцену, выразительно посмотрел на сэра Стивена. Тот пожал плечами и беззвучно повторил: «Ничего страшного». Епископ хмыкнул и покачал головой.

– Ваше величество, я не знаю, как выразить свою признательность, – сэр Роберт едва смог выговорить последнее слово. – Моя жизнь принадлежит вам. Делайте со мной, что хотите: я весь в вашей власти!

– Тише, милорд, – Мария коснулась его руки. – Через два дня, вечером, после смены караула, приходите в парк на наше место. Мы поговорим о том, что вы ещё можете сделать для меня. Во дворце будет мало людей – у нас будет день отдыха.

– Ваше величество, я приду, даже если буду умирать, – так громко прошептал в ответ сэр Роберт, что его услышали не только сэр Стивен и епископ Эдмунд, но и церемониймейстер.

– Тише милорд, на нас смотрят, – шепнула Мария и громко сказала: – Прекрасное выступление, эти акробаты изрядно нас позабавили. Господин церемониймейстер, кто у вас следующий?…

Больше королева не шепталась с сэром Робертом, а он так усердно отдавал дань вину, что лакеям пришлось дважды выводить его освежиться, – впрочем, он не был исключением из числа других джентльменов, присутствовавших на обеде.

– Я не понимаю, почему вы так беспечны, – говорил епископ Эдмунд, когда он и лорд-канцлер заперлись по окончании обеда в комнате Королевского Совета. – Мария ясно дала понять, что она сделала свой выбор: Дадли занял место возле неё на обеде, и боюсь, что он же скоро займёт первое место в государстве.

– Этого не случится, – возразил сэр Стивен, вытянувшись в кресле и блаженно щурясь на огонь в камине. – Неужели вы до сих пор не поняли, что сэр Роберт Дадли никогда не займёт ни первое, ни второе, ни даже третье место в государстве. Такому актёру, как он, вообще не место на политической сцене, – в лучшем случае, он годится на роль статиста, но и она, пожалуй, слишком сложна для него.

– Оставьте ваши шуточки, милорд, – раздражённо сказал епископ. – Вы забываете, что главный действующий персонаж у нас – женщина, а значит, можно ожидать самых невероятных выходок, особенно когда дело касается любовных чувств.

– Вот именно потому, что главный персонаж у нас женщина, и дело касается любовных чувств, мы в точности можем угадать дальнейший ход пьесы. Если бы главным персонажем был мужчина, то возможны были бы какие угодно неожиданности – кто знает, что у мужчины в голове? – сэр Стивен взглянул на епископа и будто подмигнул ему. Епископ вздрогнул.

– Вы же понимаете, мой дорогой епископ, что в мужской голове могут возникнуть такие мысли, от которых сам сатана пришел бы в изумление, – а может быть, сам Господь Бог, – продолжал сэр Стивен. – А прибавьте к этому честолюбие и амбиции, – и вы получаете непредсказуемую игру со сплошными неожиданностями. У женщины – не то; ею движет желание простое, как ячменное зернышко, – любить и быть любимой. Стоит лишь мелькнуть огоньку любви, и женщина мчится на его свет, как мотылёк; стоит огню любви погаснуть, и женщина, подобно летучей мыши, мечется в ночной тьме. Однако бывает и так, что огонь любви оказывается ложным. Если вы когда-нибудь плавали по морям, то видели, конечно, обманные огни, которые зажигают разбойники на берегу, чтобы завлечь корабль в ловушку и поживиться добычей. Много таких ложных маяков горит и в нашей жизни, а женщинам особенно следует их остерегаться, учитывая непреодолимое женское стремление к огню… Однако мало что может сравниться с яростью обманутой женщиной: ярость львицы, говорят, столь страшна, что никто из живущих на земле не устоит перед ней, – но ярость обманутой женщины страшнее во сто крат… Вы понимаете, о чём я толкую, ваше преосвященство? Ход нашей пьесы нетрудно предугадать: главный персонаж – женщина; она стремится к любви, но будет обманута. Что она сделает, по-вашему?

– Придёт в ярость? – догадался заметно повеселевший епископ.

– Вы говорите о её чувствах, а я спрашиваю о действиях. Она растерзает своего обидчика, а точнее, своих обидчиков, – вот что она сделает, не так ли? – заключил сэр Стивен с победной интонацией в голосе. – Другого просто не дано, – это вечная история, которая вновь и вновь повторяется в жизни.

– Я вас понял, милорд. Но как вы убедите королеву, что она попала на свет ложного маяка?

– Мы с вами умные люди, ваше преосвященство. Мы не зря поставили на Роберта Дадли – это тёмная лошадка, но тем она и хороша: никому неизвестно, чего от неё ждать, – а вдруг она придёт первой? Мы с вами сорвали неплохой куш, ваше преосвященство, – через тёмную лошадку мы вышли на заговорщиков. Сегодня они пытались связаться с сэром Робертом, – быстро произнёс сэр Стивен, приблизившись к епископу и глядя прямо ему в глаза.