Рейн-Мари Пари: Камилла Клодель

К этому периоду относится единственное дошедшее до нас любовное письмо Камиллы к Родену:

Поскольку делать мне сейчас нечего, пишу вам опять. Вы не представляете, как хорошотеперь в Илетт.

Сегодня я ела в центральной зале (которая служит оранжереей и откуда с обеих сторон виден сад).

Г-жа Курселль предложила (без всяких намеков с моей стороны), чтобы вы, если вам будет приятно, у нее время от времени или даже всегда столовались (по-моему, ей этого ужасно хочется). А там до того красиво!

Я гуляла в парке, вокруг все уже убрано — сено, пшеница, овес, можно везде ходить, это чудесно. Если вы будете умником и сдержите слово, нас ждет рай.

Вы получите для работы ту комнату, которую захотите. Старушка, думаю, будет у ваших ног.

Она мне сказала, что я могу смело купаться в реке, там, где купаются ее дочь и служанка.

С вашего позволения я так и поступлю, это доставит мне большое удовольствие и избавит от необходимости ходить в бани в Азе. Как мило было бы с вашей стороны купить мне купальный костюмчик, темно-синий с белой отделкой, раздельный, кофточка и панталоны (размер средний) в Лувре, или в Бон Марше (саржевый), или в Туре.

Я сплю голая, чтобы представить себе, будто вы рядом, но когда просыпаюсь, это не так.

Главное, не обманывайте меня больше.

Трудно сказать, пользовались ли этим пристанищем регулярно. Во всяком случае, в 1894 году поездки туда прекратились. И тут мы касаемся одной из загадок жизни Камиллы Клодель: были ли у нее дети от Родена? Может, в Турене она скрывала тайную беременность? Или выздоравливала после тяжелого аборта? Может, навещала ребенка или детей у кормилицы? Документы, которыми мы в настоящее время располагаем, не дают ответа на эти вопросы. Джудит Кладель вспоминает такой разговор с Роденом. “Говорят, у вас четверо детей от Камиллы, так ли это?” — “Будь это так, — отвечает Роден, — было бы ясно, в чем состоит мой долг”. В других слухах фигурируют двое детей мужского пола. Жак Мадоль, имевший случай ознакомиться с перепиской Ромена Роллана, дает понять, что есть два письма, в которых речь идет об аборте. Пока истина не будет установлена, станем, по крайней мере, иметь в виду эту печальную тайну — как еще одну рану, и едва ли не самую болезненную, в трагической жизни Камиллы Клодель. Добавим лишь, что к этому вопросу надо отнестись с большей осторожностью, чем это делают многие биографы Родена, описывающие житье в Турене как веселые эскапады в тайне от Розы. Такой поспешный вывод часто извлекают из письма Родена к Розе.

Не беспокойся и побудь немного у Вивье, я весь в работе, и она чем дальше, тем более захватывает меня. Я чувствую себя живущим в давних эпохах, потому что во мне, бесспорно, есть след тех минувших времен, и эта архитектура как будто пробуждает в глубине моего мозга что-то, что я прежде знал.

Я становлюсь архитектором, и так нужно. Потому что я доберу то, чего мне так не хватало для моих “Врат”. Пиши мне до востребования в Сомюр, Мен-и-Луара.

Я тебя целую и прошу как следует использовать Кампань (sic), чтобы набраться сил и провести еще одну зиму там, где тебе было так холодно.

Вообще же “Выздоровление” и “Прощание”, датированные 1892 годом, можно считать эхом тех мучительных эпизодов. Эта драма не обернулась для Камиллы творческим бесплодием: незадолго до 1894 года она закончила “Наследницу замка”, иначе называемую “Девочка из Илетт” или “Маленькая Жанна”. Таков парадокс творчества — чудесное детское лицо с отрешенным взглядом изваяла женщина, которой отказано в материнском счастье, к тому же терзаемая мыслью о жесточайшем жизненном крахе.

С 1892-го по 1893 год между любовниками начался разлад. К этому вело все. Уязвленное творческое самолюбие Камиллы, которая считала, что расчетливый мэтр использует ее в своих интересах, доказательством чему служит вся ее жизнь. Оскорбленные материнские чувства, а также, разумеется, конфликт с Розой Бере, которая, чуя угрозу своему положению, становится все агрессивней. Этот конфликт немало комментировали, основываясь на намеках Джудит Кладель. Но вернее было бы искать причины разлада не столько в ревнивой злобе Розы, сколько в неизбежности столкновения двух незаурядных характеров — рано или поздно оно должно было произойти. Можно удивляться другому: что связь двух людей столь бурного и столь несхожего темперамента продлилась около пятнадцати лет.

Какой итог можно подвести отношениям этой пары, если опираться лишь на скудные документы и отказаться от соблазна что-то домыслить и дать волю воображению — то есть не впутывать в дело свои фантазии, не имеющие ничего общего с исторической истиной?