Давид Малкин - Король Шаул

– Пастухи говорят, человек двести, – ответил Асаэль.

– Ладно, – сказал Давид. – Идём со мной в палатку Совета, там повторишь свой рассказ.

Уничтожить филистимский отряд в Бет-Лехеме Совет поручил Давиду и его людям: кто лучше них знал каждую тропинку и каждую пещеру вокруг селения! Давид приказал Авишаю бен-Цруе собирать Героев.

– Чего вы так смеялись в палатке, когда мы подходили? – спросил он идущего рядом князя Шутелеха.

– Да король пошутил. Мне, говорит, от будущего зятя не нужно никакого выкупа за невесту, пусть только сделает обрезание сотне гордых филистимлян.

– Так и сказал?

– Ну, да, – подтвердил Шутелех.

Тут они увидели бегущего навстречу Авишая бен-Црую.

– Давид, отряд готов, – прокричал он.

Шутелех пожелал иудеям удачи и ушёл.

На следующий день в пещере Адулам под сенью нависшей над Бет-Лехемом скалы лежали четверо молодых солдат: Давид, его двоюродные братья Бен-Цруи – Асаэль и Авишай и Элиэзер бен-Додо, крестьянин из селения Ахох, пришедший служить в королевскую армию. Едва появившись в стане у Йонатана, он стал участвовать во всех походах и вылазках Героев. Как Давид заслужил своими военными успехами признание военного Совета, так и Элиэзер добился уважения за то, что даже в самом горячем сражении не терял голову, мог оценить положение и решить, кому следует прийти на помощь, где начать атаку, а где достаточно только сдержать врага. Все планы сражений Давид теперь составлял, посоветовавшись с первой четвёркой своих Героев: Авишаем бен-Цруей, Адино бен-Шизаа, Яшавамом бен-Хахмони и Элиэзером бен-Додо. Вот и вчера по пути к Бет-Лехему они решили, что лучше всего будет напасть на селение ночью, группами по три-четыре человека и с разных сторон. А пока все попрятались в пещерах. Четвёрка самого Давида заняла ту, что поближе к Бет-Лехему. Ей предстояло сразу после полуночи перебить часовых у входа в селение.

Из своего укрытия четверо иврим наблюдали, как по Бет-Лехему бродят филистимляне. Был полдень, такой сухой и горячий, что не спасала никакая тень. Очень скоро опустел последний мех, и теперь даже злоба на врага не могла отвлечь солдат от мыслей о воде. Асаэль начал рассказывать, чтобы отвлечь товарищей и скоротать время до полуночи.

– Отец часто вспоминал голод, который был в Земле Израиля двадцать лет назад. Перед этим всю зиму не было дождя, и в Йеѓуде погибло много овец. На полях ничего не выросло. Люди оставляли дома и уходили на север. Наш Бет-Лехем не из бедных, а и то женщины пекли хлеб все вместе в одной печи, потому что не хватало дров.

– В колодце-то вода оставалась? – спросил Давид и, повернувшись к Элиэзеру, сказал: – Нету воды вкуснее, чем в нашем колодце! Вот ночью побьём необрезанных, попробуешь нашу воду, – он облизнул губы и отвернулся от селения. – Ну, и что было дальше, Асаэль?

– Хлеб у женщин, как они ни старались, получался сырым и рассыпался, потому что зерно уже осталось только сырое. А потом уже и такое кончилось. Как-то вечером сидели женщины и делили остатки хлеба. И говорят они одной: «Мы дадим тебе долю побольше, только возьми к себе в дом соседа, чтобы он не умер от голода. Ничего, что он так ослаб, ты возьми, его ещё на годик-два хватит. Ты одна, муж с войны не вернулся, и сосед вон один».

Хотела женщина спросить совета у нашего коэна, да тот был очень старый и от голода перестал соображать. Ладно, взяла та добрая женщина в дом соседа, и он стал у неё понемногу поправляться. А она тем временем ещё одного подобрала. Какую-то она там траву резала, варила – одним словом, и сама выжила, и ещё двоих спасла от смерти.

Закончился голод, ожило селение, а мужья не хотят уходить от той, что их спасла.

– Может, она их не очень-то гнала, – засмеялся Элиэзер. – Командир, да перестань ты смотреть всё время на колодец! – толкнул он в бок Давида.

– Я? – спохватился Давид. Он облизал губы, лёг на спину и прикрыл глаза.

– Давай дальше, – попросил Элиэзер. – Ты бы тоже, Асаэль, лучше не смотрел всё время на ваш колодец.

– Во рту пересохло, – сказал Асаэль. – Ладно, слушайте. Тут, как на грех, возвращается домой муж той женщины. Оказывается, он был в плену и бежал. Приходит он, значит, и видит...

Асаэль перешёл на шёпот, потому что Авишай приложил палец к губам, показывая глазами, что Давид уснул. Двое Героев отползли в сторону и начали совещаться.

Прошло ещё минут двадцать, и Давид проснулся от той же духоты, что усыпила его недавно. Не разжимая век, он спросил: