Давид Малкин - Король Шаул

– Остановись, – попросил Шмуэль. – Дай мне собрать иврим в Гилгале или в Мицпе, чтобы все наши племена сожгли своих кумиров на жертвеннике и поклялись, что будут верны единственному Богу. Когда обратятся иврим к богу праотцев наших – никакой враг не посмеет поднять на них руку.

– А если Аммон не захочет ждать? Филистия нас уже грабит, Амалек разоряет. Народ твой устал, Шмуэль. Он хочет короля.

– Не в этом дело! – закричал судья и пророк, вскочив с места. – Помнишь, что сказал великий Йеѓошуа бин-Нун?

– Помню, – ответил Зхария. – Вместе с тобой учили.

– Так повтори, – Шмуэль сел.

– «Непосильно вам служить Господу, ибо Он – Бог святой, Бог- ревнитель. Не потерпит Он беззакония вашего и грехов ваших».

– Вот, вот, – выкрикнул Шмуэль. – В том-то и дело, что Богу нашему служить – это не мечом махать.

Наступила тишина. Старики задумались, глядя на огонь в печи. Шмуэль вдруг вспомнил вчерашний сон и, не отрывая взгляда от пламени, произнёс:

– Бог израилев сказал: «Властвующий над людьми должен быть праведником, властвующим богобоязненно» . А ты погляди, что делают цари наших соседей!

Только теперь оба заметили раба, переминающегося с ноги на ногу у входа в сад.

– Чего тебе? – спросил Зхария бен-Мешелем.

– Левиты ждут, – напомнил раб.

Шмуэль вскочил и, приглаживая вихры на макушке, направился в сад. Там его встретили высокие юноши в длинных белых рубахах – левиты. Среди них были и два младших сына Зхарии.

– Я послушаю отсюда, – сказал Зхария. Шмуэль даже не обернулся, он уже был с молодыми.

Зхария велел рабу перенести свою скамью к проёму, откуда было видно и слышно происходящее в саду, а потом подровнять ему бороду и переодеть к празднику. Раб поставил возле хозяина столик, на него – медный таз с водой и разложил набор кремнёвых ножей, отполированных по сколу. Пока ему подравнивали бороду, Зхария смотрел на своё отражение в воде и слушал голоса из сада.

– Что есть человек? – говорил Шмуэль. – Творение из праха, чьи дни пролетают быстрее, чем челнок ткача; плоть, поддерживающая и воспроизводящая себя самое, подобно животным; сосуд, наполненный стыдом и сомненьями, движимый гордостью и себялюбием, гонимый страстями. Но не только! Человек ещё и творение Божье, созданное по Его образцу и подобию, преисполненное им...

Гость вернулся из сада и, взгромоздившись на скамью, протянул ладони к огню. Он сиял, довольный испытанием.

И в холод ездит, думал Зхария. А у самого ни одежды тёплой, ни еды.

– Будут они служить Господу, – ликовал судья и пророк. – Только бы нам восстановить жертвенники! А пока мы устроим на Песах большое жертвоприношение в Гилгале для всех племён иврим.

– А Филистия позволит в Гилгале? – спросил Зхария, которому заканчивали подравнивать бороду.

Шмуэль поднял на него взгляд.

– Филистия? – произнёс он растерянно. – В Гилгале? Не знаю.

– И что будет потом?

Не отрывая взгляда от таза, Зхария думал о Шмуэле: ведь народ убьёт его, если он не поставит вместо себя вождя. Сказать ему? Всё равно не испугается. Нет у него страха перед земной силой.

– Иди пока погрейся на солнце, – предложил он. – Когда пойдём к жертвеннику, я пришлю за тобой слугу.

Шмуэль растерянно кивнул, поднялся и, пошатываясь, вышел из дома. Ветер обдал жаром его лицо, от солнца закружилась голова. Но судья и пророк уверенно направился к воротам селения, будто кто-то вёл его на встречу с тем, кого он видел сегодня во сне. Ноги Шмуэля ступали всё твёрже, всё легче отталкивались от земли. Никого вокруг не замечая, он устремился к бронзовым воротам селения, куда сейчас, вот сейчас должен был войти...

И тот вошёл.

Выйдя из Гив’ы, Шаул бен-Киш и его слуга Иосиф побежали по следу ослиц, но, к своему удивлению, не нашли их. Через некоторое время Шаул заметил высоко на плато одну из беглянок, но, пока они с Иосифом, цепляясь за кусты и обдирая руки и рубахи, карабкались по скале, ослица исчезла. Наступил вечер. Возвращаться в темноте да ещё и без ослиц Шаулу не хотелось.

Слуга Иосиф сказал, что хлеба у него в сумке хватит дня на три, да инжира сушёного – не меньше, а рядом, в низине он приметил родничок. Иосиф развёл огонь и начал возиться возле него, грея воду. Шаул постоял возле слуги, тянувшего одну и ту же охотничью песню, и пошёл устраивать ночлег. Утром, рассуждал он, или увидим следы, или расспросим пастухов. Только бы ночью этих дурёх не сожрали медведи!